и его имя – Смерть. Закрывая глаза, особенно в преклонном возрасте, каждый из нас надеется, что ему придётся открыть их. Что он закрывает их не в последний раз. Смерть и сон очень похожи в этом плане – как и сон, так и смерть могут дать ответы на многие вопросы…
В ту ночь я долго не мог уснуть. Ворочался, крутился, чувствовал себя некомфортно. И не потому, что неудобное место – сон в поезде всегда успокаивает своими покачиваниями. Но только не в этот раз. Глаза я не открывал, усердно размышляя о прочитанном. Меня не смущало написанное, но меня смущало одно – то, что я теперь знаю это написанное. В голове летало множество мыслей, и ни одна из них никак не вязалась со сном. Время шло. Я думал. Я не спал.
Ожидание – вещь довольно интересная. Ожидая одно, очень часто оказывается, что происходит совершенно другое. И это никак не согласовывается с планируемым тобою. И тебе приходится принимать решения экспромтом.
Я лежал и слушал раскаты грома. Изредка чёрный цвет в глазах покрывался серой пеленой – вспышки молнии были отчётливые и яркие. И даже когда я отвернулся к стене, они всё равно продолжали доставать меня. Но шум дождя, разбавленный стучанием рельс, успокаивал.
Мысли никак не давали мне сосредоточиться – уж слишком много было вопросов, что и порождало свои волнения. И вот, стук рельс прекратился. Странно – в это время поезд не планировал остановки. Я почувствовал падающие с неба прямо на меня капли дождя. Резко открыв глаза, я увидел то, что меньше всего ожидал увидеть – я лежал на огромном камне посреди болот. Как я здесь очутился? Я же был в вагоне поезда, а тут… такое. Поднявшись, отряхнув со своей одежды грязь, я начал осматриваться. Хм… Странно – этот камень какой-то неестественный. Он прямоугольной формы, словно рукотворно отточенный заранее. Будто бы какой-то некий каменный алтарь. Я начал его осматривать. Рядом со мной на алтаре лежала книга профессора – а она то как здесь очутилась? Я же оставил её под кроватью в поезде. Я быстро схватил её, дабы она не намокла – хотя, уже было поздно, ведь неизвестно, сколько я пролежал здесь. Книга, на удивление, оказалась довольно сухой. Может, это была другая книга? В любом случае, при таком то ливне рассматривать её не было смысла – не хватало ещё намочить и без того изношенные страницы. Быстро спрятав её в пальто, я заметил, что на этом камне были выцарапаны некие символы. Описать их было невозможно – они не были похожи ни на один из известных мне человеческих языков, а я-то имею представление о многих языках. Это явно не европейская традиция и не романская группа, но однозначно и не азиатские иероглифы. Этот, если так можно выражаться, кхм… алтарь, был обнесён ими со всех сторон – словно они предназначены для того, чтобы сдерживать то, что должно на нём находиться. Или же наоборот – предупреждать о чём-то.
Я попытался дотронуться до них – они были выполнены довольно искусно, словно высверлены неизвестным мне инструментом высоком мощности.