Но, между прочим, если всем обиженным ковырять свои болячки, толку мало будет. Меня вон тоже обижают, а не ковыряю свои обиды. Некогда ковырять, выматываюсь.
– Все-таки ты не прав, Гапоненко.
– Так даже приятнее.
– Что приятнее?
– Что вы меня на «ты».
– Скажи, Гапоненко, что тебя ест? Почему ты всегда один?
– Неправда ваша, товарищ лейтенант.
– Ну да! «Неправда ваша, дяденька»!
По его неулыбчивым губам пробежала смутная улыбка.
– Товарищ лейтенант, а слабо поговорить без погон?
– Давай без погон.
– Вы капаете мне на мозги, потому что я вчера попался. Так?
– Так.
– И раззвонили о моей самоволке на весь полк. Так?
Я счел за лучшее обойтись без второго «так».
– Самоволили мы, товарищ лейтенант, на пару с Зарифьяновым. А Зарифьянов – подчиненный вашего дружка Толчина. И Толчину тоже известно про самоволку. Но тот не стал звонить. Завел Зарифьянова в каптерку и врезал пару раз по морде. И все шито-крыто.
– Ты хочешь, чтобы и тебя тоже по морде?
– Честнее было бы. И всем легче. Вы тоже втык из-за меня получили.
– Получил, Гапоненко. Но бить подчиненного – не по-мужски. Он же не может дать сдачи.
– Зато на психику никто не давит.
– А на тебя кто давит?
– Вы. Да и сами маетесь. Пожалели бы себя. Ваш дружок-инициатор не Зарифьянова пожалел, а себя.
– Почему вы все о Толчине, Гапоненко?
– Все к тому же, о справедливости. Его хвалят, а вас ругают, хотя вы вкалываете больше, чем он.
– Хвалят и ругают за результаты.
– Одни и те же результаты по-разному могут выглядеть…
Да, по-разному. Тут уж мне нечего было возразить. Уложил меня подчиненный на обе лопатки.
Он вздохнул и сказал:
– Хорошо побазарили, товарищ лейтенант. Разрешите идти спать?
– Идите…
С утра мы выехали в поле. Свой учебный район я уже успел изучить. «Мостушку» мог привести на место даже с закрытыми глазами. Но что-то случилось в тот раз. То ли застил глаза мелкий буранчик, то ли черт закружил. Приотстав от колонны и желая сократить путь по зимнику, мы заблудились. Путлякали по полю без единого ориентира, втыкались в каждый поворот. Наткнулись на санную дорогу и поползли по ней. Она забирала все левей, а нам надо было как будто вправо. Попался заснеженный стог, раньше я его никогда не видел. Уже и рассвет выползал со стороны нашего городка.
В растерянности я велел водителю затормозить и спрыгнул на землю. Стоял, разглядывая незнакомое место. Вылезли из кабины станции и мои подчиненные. Они уже поняли, что мы блуданули.
– Давайте назад по своему следу, – предложил сержант Марченко.
Я достал карту и попытался при свете фары сориентироваться. Санной дороги, конечно, на ней не было. Гапоненко тоже сунул нос в карту. Спросил:
– Сарай нигде поблизости не нарисован?
– Какое-то