в ЦКС, постриглась, сделала химию, и купила дом. Это был пленительный особнячок на улице Гро-Кайю, – не то чтобы большой, но двухэтажный, с мезонином, застекленной полуротондой и огромным очагом в гостиной. Он был, конечно же, большеват для меня, и по архитектуре скорее уродлив, но я в него просто влюбилась с первого взгляда, – в небольшой садик, заросший крапивой и ветлами, с короткой каменной, озерного камня, дорожкой от калитки к дому. Ветхое крыльцо с громогласным жестяным навесом над ступенями я вскоре прозвала Россинантом: оно шаталось, кренилось, и не рушилось окончательно только по врожденному мужеству, или из каких-то совсем уж высоких соображений.
Прихожая скорее всего задумывалась как холл, но не сдала приёмного экзамена почему-то, и теперь в выгороженном убогой фанерой пространстве ютились одинокая, но гордая рогатая вешалка, мутное зеркало с мраморным гигантским подзеркальником, и облезлая козетка на когда-то кокетливых балетных ножках.
Далее следовала гостиная, она же кухня и столовая, с собственно эркером, который смотрел на погрязший в крапиве палисад; я немедленно заволокла в эркер кресло с круглым столиком, и немедленно полюбила там сидеть. Непролазная, тропической зелёности крапива, перемежаясь редкими кустами и деревами, стремительно и круто сваливалась вниз, к безымянному ручью в безымянной же ложбине, поросшей довольно жилистой серебряной ветлой с венозными переплетениями когда-то обрезанной поросли. Сразу за всем этим безобразием, на противоположном пригорке за ручьем, виднелся ухоженный и засаженный декоративными хвойниками задний двор таверны «Каменная табакерка», с небольшой гостиницей во флигеле, стриженым газоном, деревянными лавками и коваными ажурными мангалами. Тот берег спускался к ручью чинно и не спеша, зато мой карабкался к дому уже хаотическими рывками, роняя по пути молодые неопытные клены и каштаны, не успевшие обрести устойчивость в борьбе с вешними водами, дождями и законом всемирного тяготения.
Кроме холла, на первом этаже имелась ещё боковая библиотека, она же кабинет, почему-то отсеченная от остального пространства дубовой, на борьбу со стенобитными орудиями рассчитанной дверью, с медной ручкой в виде ящерки. Второй шаткий этаж заполняли спальни в количестве трех штук – детская, хозяйская и гостевая, по идее. В столовой располагался очаг, сразу же завоевавший мое сердце стильной – «случайной» – проплешиной кирпичной кладки посреди аккуратной побелки, и речным камнем, обрамлявшем устье топки. Очаг решил дело, и я въехала в новый дом при помощи друзей – Первого отдела в полном составе, маркиза и Джой. Небогатые мои друзья скинулись на недорогую мебель из комиссионного магазина, Джой приволокла на тяжеловесе-Неваде каминную кружевную решетку с блошиного рынка, маркиз привез антикварное кресло-качалку и гигантский папоротник в кадке… Я сама с собой скинулась на пироги, салаты и выпивку, и новоселье было отмечено, при большом