своего двоюродного брата? – вновь обратился я к нему.
– Прости Ринальдо, но ты мне мешаешь. Я тут пытаюсь написать поэму о птицах… Прошу тебя, уходи. – Он бросил на меня мимолётный взгляд и вдруг полностью повернулся ко мне. – Ринальдо! Как же ты красив! А я раньше и не замечал. Можно, я посвящу тебе стихотворение?
– Парень! Ты в своём уме?! – попытался урезонить его я.
– Если ты имеешь в виду то, каким я был, то не в своём – улыбнулся он. – Всё вокруг преисполнено неземной красоты. Раньше я был как слепой. Теперь, глаза мои открыты. Я люблю этот мир Ринальдо! Мне сейчас очень хорошо. И я искренне сожалею, что ты не можешь разделить со мной радость бытия.
Он глубоко вздохнул и снова повернулся к окну.
– А сейчас, мне нужно сосредоточится на прославлении Вселенной. Иди же брат, и да будет с тобой мир.
Я покинул Диего, будучи ошеломлённым до глубины души. Мой энергичный кузен превратился в проповедника и поэта. И это атеист, который на бумаге и двух слов не мог сложить…
Агент оказался прав. Не прошло и двух минут как такси плавно приземлилось на крыше Воспитательного Центра. Меня встречала целая делегация. Сам Ваковский, двое охранников в форме, с плазменными автоматами на перевес и ещё трое гражданских.
Выбравшись из аэробуса, я демонстративно вытянул руки, всем своим видом выражая оскорблённое достоинство.
– В наручниках нет необходимости, профессор – усмехнулся верзила. – Никто вас за преступника не считает.
– Тогда я требую объяснений! – встрепенулся я.
– Пойдёмте, время не ждет, по дороге вас введут в курс дела ваши коллеги – последовал ответ – Да кстати, вот ваше удостоверение. Будьте добры, повесьте его на грудь – и он протянул мне пластиковую карточку на которой красовалось моё голографическое изображение. На секунду у меня возникло жутковатое ощущение что мне отрубили голову, сфотографировали и поместили на пропуск. Надпись под моей физиономией гласила «Проф. Р. Гонсалес – консультант».
Я огляделся и узнал в одном из штатских своего давнего знакомого профессора Хуго Крайзмана из гейдельбергского университета, специалиста по древнегерманским языкам. Профессор Край, как я его называл, выглядел очень взволнованным, что случалось с ним крайне редко. Взяв меня под руку (кстати, эту его привычку я терпеть не мог и он об этом прекрасно знал) Хуго, представил меня сопровождавшим его господам. Когда те назвались, я удивлённо вскинул брови, ибо их имена были мне знакомы. Это оказались профессора, университетов Стокгольма и Осло – Эриксон и Ормсон. Оба они, так же как и мой немецкий друг, являлись авторитетными лингвистами, специалистами по германо-скандинавским языкам. А так же щеголяли такими же пропусками как и у меня.
– Пойдёмте, дорогой мой Ринальдо – не оставляя мою руку, обратился ко мне Край. – Время действительно не ждёт.
Мы, зашли в лифт и начали спускаться.
– Вы, наверное,