какими словами встретил его Владимир Владимирович:
«Если бы нас с тобой связывал только Реф, я бы и с тобой поссорился, но нас с тобой ещё другое связывает».
Это высказывание Осип Максимович впоследствии прокомментировал так:
«Он сделался ворчлив, капризен, груб и, в конце концов, со всеми рефовцами перессорился…
Я видел, что Володя в отвратительном состоянии духа, что у него расшатались нервы, но о подлинной причине его состояния я не подозревал. Слишком не похоже и непривычно было для Володи это желание быть официально признанным – слишком привык я видеть Володю в боевом азарте, в драке, в полемике».
Лили Брик:
«Помню, что Володя в этот день был не только усталый, но и мрачный. Он на всех обижался, не хотел разговаривать ни с кем из товарищей, поссорился с Асеевым и Кирсановым. О Кассиле сказал: "Он должен за папиросами для меня на угол в лавочку бегать, а он гвоздя не выставке не вбил"».
Если верить Лили Брик, то Асеев на открытие выставки всё-таки пришёл? Или её тоже подвела память?
Как бы там ни было, но Маяковский явно обижался, ведь из всех писателей и поэтов, которым были разосланы персональные приглашения, пришёл только один Александр Безыменский. Появился, правда, и Виктор Шкловский, но его никто на это мероприятие не звал – он оказался на выставке по собственной инициативе, узнав о её открытии из объявления в «Комсомольской правде».
Никто из ответственных партаппаратчиков своим присутствием выставку тоже не удостоил.
Открытие выставки
Татьяна Гомалицкая, дочь лефовца Сергея Третьякова, застала на выставке поэта, пребывавшего в одиночестве:
«Маяковский сидел один, положив руки на спинки пустых стульев. Он был какой-то мрачный, насторожённый и как будто чего-то ждал. Наверное, он сидел так не более одной-двух минут, но мне показалось, что это длится очень долго. От писательских организаций никто не пришёл поздравить Маяковского с открытием выставки. Официального открытия вечера не было».
Павел Лавут:
«Когда публика вдоволь побродила по комнатам (бродить, впрочем, было трудно, приходилось протискиваться), все перешли в зрительный зал. Там заполнены все щели. На сцене расселась молодёжь, которая как бы заменила официальный президиум».
Артемий Бромберг:
«Из известных мне писателей пришли только Безыменский и Шкловский. Ни одного представителя литературных организаций не было. Никаких официальных приветствий в связи с двадцатилетием работы поэта не состоялось…
Вскоре Маяковский предложил всем собравшимся перейти в кинозал Клуба.
В зале было двести – двести пятьдесят мест. Присутствовало триста – триста пятьдесят человек, примущественно молодёжь.
Первые ряды заняли пионеры. Их отряд прибыл из Царицина. Был очень сильный мороз. Паровоз испортился. Движение остановилось, но пионеры вместе со своим вожатым пешком прошли оставшуюся часть дороги до Москвы…
Маяковский вышел на сцену.
– Товарищи! – начал поэт. – Я очень рад, что сегодня