на громовской половине, и частенько я застаю ее там наблюдающей цветение орхидей – Гр-р, по примеру знаменитого Ниро Вульфа, увлекается их разведением. Вообще-то наш домовой – девочка. Я познакомилась с ней, когда она была тенью той самой Луизы Ивановны Закревской – моей двоюродной бабки-колдуньи. Тенью – это и значит тенью, бестелесной субстанцией, проявившимся призраком, наведенной галлюцинацией – или как там колдуны это делают, не знаю, я маг начинающий. Тогда же Тень получила от Луизы свое имя – Тюня. Но сначала Тюня была человеком, Устиньей, Устей. В свое второе путешествие в 1909 год я видела ее, горничную моей прапрабабушки, юную особу с длинной светлой косой. Тюня, по-моему, вполне довольна своим нынешним существованием – выглядит уже не как серая мохнатая рукавица, какой явилась мне первый раз, а как нечто крошечное с ручками и ножками, с глазками-пуговками и длинным узким языком. Зачем ей язык, не знаю, Тюня не говорит и не ест, потому что, по сути, домовой – это сгусток энергии. Зато каждую неделю она меняет цвет. Сегодня Тюня ярко-зеленая – совсем как листва за окном.
2. Еще кое-что обо мне. И о том, зачем женщинам подруги
Вздохнув, я перевожу взгляд с пейзажа, открывающегося из мансардного окна, на чистый холст на мольберте. Не ложится пейзаж на холст – хоть тресни. Со вчерашнего дня мучаюсь. А завтра Ольга придет – и что я ей покажу? Ольга – это мой учитель рисования, как говорит Гр-р. На самом деле, Оля – художник. Мысль учиться живописи у меня появлялась давно, но все как-то не получалось: литературное редактирование, коим я долгие годы зарабатывала на кусок хлеба, не оставляло времени на хобби. Иногда я брала в руки кисти, но каждый раз понимала, что мне не хватает профессиональных знаний. И только поселившись в Энске в квартире Луизы и получив в наследство приличное состояние, я смогла оставить работу и приступить к осуществлению давно вынашиваемой мечты стать живописцем. Громов таким моим планам был рад – подозреваю, что в глубине души он боялся, что я, не имея других занятий, кроме домашних забот и шопинга, начну скучать и лезть в его дела. Конечно, я не перестала быть его консультантом-экстрасенсом, но вот уже два месяца никаких событий, где я могла бы проявить свои паранормальные способности, не случалось. Домашние дела не отнимали много времени – благодаря Вере Захаровне Ручкиной, энергичной тетке, которую привел Гр-р, знакомый с ней много лет. Одно из слабых мест Захаровны – любовь к нравоучениям. Но тут меня спасают девчонки – Тюня с Морковкой, которые к домоправительнице сразу прониклись уважением, тем не менее, признавая мою ступеньку в иерархии существ, обитающих в доме, значительно выше ступеньки Захаровны, не дают ей разгуляться. Стоит Вере завестись на тему «Надо экономить» или «Зачем иметь столько книг – с ума сойдешь, пока все прочитаешь», как на кухне сами собой начинают падать крышки от кастрюль, и наша домоправительница устремляется выяснять причину грохота, забывая, о чем у нас с ней был разговор.
Через три дня после злополучного выстрела из беретты, Громов решил, что я вполне в силах