ерундой какой-то, по мелочам: шмотки, обувь возил из Армении, у него там кто-то из родственников жил в Ереване. Были выходы на директора обувной фабрики. Нет, ну чепуха все это. Покойный Большаков, Андрей Иванович, который когда-то меня к себе в кооператив взял, мог Володина вместе с потрохами купить… Что-то я пока не понимаю: Гриша, Саша, доля, проценты, банк, Запрудный, Москва, Питер. Нестыковка какая-то.
– Ничего удивительного, – произнес Семенков, – информации-то у нас почти нет. И четкой задачи тоже нет. Целенаправленный поиск сильно облегчает задачу. А то, чем я занимаюсь с Володиным, напоминает поиски черной кошки в темной комнате. Может, ее и нет там вовсе?
– Хорошо, – барабаня пальцами по крышке стола, сказал Константин. – Володина пока отодвинем в сторону. Но ты, Владимир Иванович, о нем не забывай.
– Хорошо.
– Что с автозаправкой?
– Ноль. Никто, кроме диспетчерши, больше ничего не видел и не слышал.
– Так что получается – гастролеры? А может, все-таки джигиты Айваза? Или бойцы Саши Порожняка? Не было ж до сих пор в районе ничего подобного.
– Пока мы над этим работаем, Константин Петрович. Как только станут известны новые факты, я проинформирую.
– Хорошо.
Когда Семенков уже подходил к двери, Панфилов окликнул его:
– Владимир Иванович, напомни, сколько бензина сгорело на автозаправке Володина?
– Что-то около двадцати тонн.
Оставшись в одиночестве, Константин, набросав на листке бумаги несколько цифр, прикинул объем убытков. Только по приблизительным расчетам – стоимость сгоревшего бензина, затраты на ремонт и восстановление станции – получалось, что нападение обошлось не менее чем в двадцать тысяч долларов.
«Да, – подумал Панфилов, глядя на цифры, – еще пара таких наездов, и Гриша Володин без порток останется. А между тем он ведет себя так, будто денег у него немерено. Разъезжает по Европам, контракты заключает. Когда ко мне пришел денег просить, скулил, чуть не в ногах валялся, на бедность жаловался. Ладно, вошел я к нему в долю, дал денег, и что в результате? Прибыли пока нет, одни убытки… Нет, надо ждать, пока сам явится».
Скомкав листок, Панфилов сжег его в пепельнице, потом поднял трубку и набрал московский номер.
– Алло, – ответил такой родной и такой далекий голос Татьяны.
– Это я.
– Какими судьбами?
В ее голосе звучала горькая ирония.
– Я звонил тебе вчера, хотел приехать, но никто не поднимал трубку.
– Мы с Андрюшей были у подруги за городом.
– Как он там?
– Нормально.
– Обо мне не спрашивал?
– Чего ты хочешь? – уклонилась она от ответа.
– Хотел приехать, поговорить.
– О чем?
– Ты считаешь, нам не о чем разговаривать?
– Я этого не говорила.
Ее голос смягчился.
– Хорошо, я выезжаю немедленно. Через пару часов буду. Ты дождешься меня?
– Интересная у тебя манера разговаривать. Сначала перед фактом