каблук от ботинка. Девчонка-почтальон поставила у двери сумку и швырнула в знакомого парня снежок.
Зима? Пожалуй, нет еще, хотя белая кисея снега отдалила друг от друга дома и задала работы мальчишкам и дворникам. Снег – еще не зима. Надо следить за речкой. Зима приходит по льду. Стали реки – можно сказать: пришла. В Подмосковье это должно случиться через неделю, хотя бывают и отступления от вековых правил. Сегодня я взял рюкзак и отправился в лес глянуть, что же там происходит в неделю предзимья?
Ни в какое время лес не бывает таким безлюдным. Снегу – по щиколотку. След лося, заячий след, мышиная вышивка возле стогов. Стога на белом – как корабли на мели и кажутся теплыми. Рыжей гривой горит бурьян на меже. Такого же цвета неопавшая шуба на дубняке. Все остальное темное, черное. Особенно продрогли ольха и осина. Только бодрые елки напоминают: зеленая жизнь в лесу затихла не навсегда.
Зима где-то на самом пороге. В маленькие озера и лужи уже вставлены стекла. Бурые листья под тонким льдом, как древние музейные пятаки. Мороз подобрался и к лесной речке. Камышинки в заводи скованы льдом, и в серебристый чуб тростника уже нанесло снегу. Вода еще бежит в реке. Черная и густая. Из глубин кверху поднимаются теплые струи. Водяной коловорот и держит пока еще наступление льда. Но закраины уже крепкие. Ласка подбегала ночью напиться и не провалилась на льду. Комок морозной земли со звоном катится по закраине. Вдалеке утки черными кочками плавают в полынье. Какая сила заставляет уток не улетать, дождаться зимы? Кто еще задержался в лесу? Пожалуй, только дрозды. Они нетерпеливо прыгают по кустам, ждут, когда я уйду, чтобы продолжить рябиновый пир. Дрозды могут и на зиму остаться, если будет рябина. Все же, кто мог улететь, уже улетели. Только синицы робко позванивают в черных и мокрых осинах. Дятел шелушит шишку. Молчаливо кружится по стволу поползень. Наступает время зимних гостей. Из лесной гущи на поляну, где стоит ясень, с печальным свистом перелетают красные снегири. Уже время прилететь свиристелям, малиновым щурам, клестам, белым совам и тундровым пуночкам. Не все пришельцы попадаются на глаза, но зимуют у нас больше десятка прилетных птиц.
Валит снег. Уже все побелело. Только у елок, под ветками, еще прячется пахнущая прелью и квасом поздняя осень. Странный день. Лес то глохнет от белых мух, то вдруг становится прозрачным чуть ли не на версту. Видишь между березами горы сизых и розовых облаков. Солнца нет, но на летящий самолет вдруг как будто кто зеркальцем посветил: сверкнул и тут же вдруг исчезает в бегущем лиловом дыму, и звук его как будто с иного света. Березы, только что стоявшие рядом с тобою, пропадают. Идет снег, тихий и большой, как белые бабочки. И пахнет арбузом.
В такие дни барсуки, мокрые и продрогшие, до весны залезают в сухие теплые норы. Медведь, оглядевшись, бредет к берлоге, прыгает, чтобы затерять след, и залегает. Рыбы ложатся на дно до тепла. Ходившие парами волки собираются в стаи. Птицы тянутся поближе к жилью человека.
Река стынет. И вот-вот уже большой мороз, стукая валенками, перейдет речку. До белой старости дожила осень. Завтра – зима.