от ощущения, что он, подобно Терминатору, просвечивает меня рентгеновским зрением.
Имя: Том
Возраст: 25 лет
Рост: 179 см 3 мм
Отношение к тому, что так и не вырос до 180 см: легкая обида с долей печали.
Сколько было кошек: четыре (пять, если считать ту, что жила через два дома от бабули Тома – пока хозяева были на работе, он делал вид, что кошка его).
Любит: животных, лохматых рок-музыкантов из 70-х, мармеладки.
Считает своими героями: Крамера из сериала «Сайнфелд», Чувака из фильма «Большой Лебовски».
Особые таланты: набивание мяча для гольфа клюшкой, танцы в стиле диско, умение ладить с кошками (как он считает).
Слабости: к милым усикам, холодным носам, молящему взгляду зеленых глаз, одежде.
Предрасположенность к умилению кошачьими: 9,8 из 10.
Возможность использования котом в качестве слуги: 9,9 из 10.
За несколько недель до этого в известной газете опубликовали мой негативный отзыв на альбом одной занудной кантри-группы. И вот в ночном клубе, где я, как обычно, коротал время, ко мне подошел некий парень из фирмы звукозаписи, которая выпустила тот альбом. Разумеется, мой отзыв не мог привести его в восторг, но он вдруг заявил:
– Ладно тебе, сколько можно дуться! Пора уже нам забыть об этом.
Я вообще не знал, что этот парень был в клубе, и уж тем более не предполагал, что весь вечер он мысленно закидывал меня кинжалами. О чем «нам» надо забыть, я тоже не понял: я ведь всего лишь слегка поиздевался над музыкой унылых парней в ковбойских шляпах.
И вот именно таким взглядом смотрел на меня Медведь; это одновременно беспокоило и смущало. Чем я заслужил такой пронизывающий взгляд? Может, я когда-то прошел мимо него на улице и предпочел погладить какую-нибудь более ухоженную на вид кошечку? Или он тоже принимал участие в записи того депрессивного кантри-альбома? Или дело в ревности? Тогда я не понимаю, зачем подкладывать экскременты в халат любимой хозяйки… Хотя, конечно, каждый проявляет свою любовь по-своему.
Мы смотрели друг на друга с бесконечную минуту. Такую игру в гляделки можно прервать только крепким объятием, приступом рыданий или дракой. Первый вариант был явно не про нас, а два других я не исключал.
Кто-то должен был первый прервать молчание.
– Эй… Медведь! – дружелюбно обратился к нему я, произнося его имя нараспев и нервно поглядывая на Ди.
Я привык манерно растягивать нелепые кошачьи имена, но сейчас это было ошибкой – как будто Ева Браун радостно кричит Гитлеру: «Фюрер, обед готов!»
Медведь неуверенно ступил вперед, не отводя от меня взгляда, и понюхал курицу в моей тарелке. Если честно, я хотел отложить этот кусочек и потом завернуть в лепешку, однако решил, что разик можно и поделиться. Он лизнул курицу. Затем лизнул снова – и вдруг, будто услышав некий пугающий, но неразличимый для человеческого уха звук, подскочил, напоследок взглянул на меня с отвращением и смылся – спрятался