за свой мольберт. Говорит, что проведет три сеанса, а потом закончит картину в студии. Мой муж снова начинает разговор, рассказывая о своем знакомом, друге бургомистра, потерявшем целое состояние после того, как его корабль потопили испанцы. Голос Корнелиса эхом отдается в дальних комнатах. Я сижу рядом. Моя грудь упирается в полотно рубашки, бедра горят под нижней юбкой. Я чувствую свое горло, мочки ушей, пульсирующую кровь. Тело дрожит, но только из-за того, что я простужена. Вот почему мне нехорошо, вот почему я кажусь себе тяжелой и в то же время легкой как перышко.
Художник работает. Его взгляд скользит по мольберту. Когда водит по холсту кистью, мне кажется, будто она щекочет мне кожу.
Я лежу в кровати со своими сестрами. Я крепко зажмурилась, потому что он сидит рядом и смотрит на меня. Его красный язык высунут между зубов. Если я открою глаза, волк будет прямо здесь, передо мной, сидя на корточках у моей кровати. У меня сжимается сердце. Я бормочу молитвы… «Богородице Дево, радуйся…» Его жаркое влажное дыхание обжигает мое лицо. Я сжимаю ладонями свои маленькие груди. Бормочу все быстрее и быстрее, втайне желая, чтобы он приблизился.
4. Мария
Мой долг зовет к трудам, но зов любви сильнее: Забыты все дела, нет сил сопротивляться. Любовь лишь в мыслях, мысли лишь в любви; Сражаюсь сам с собой, но, с волей не в ладах, Сам отдаю себя любви жестокой власти.
– Я его люблю. Когда он меня трогает, меня колотит. Да что там, от одного его взгляда все внутри переворачивается! – Мария прислонилась к бельевому шкафу, прикрыв глаза. – Я готова кричать от счастья. О, мадам, клянусь вам, я буду любить его всю жизнь и у нас родятся шестеро детей. Знаете, почему? Сегодня я ела яблоко и думала о нем, а когда сплюнула зернышки, их оказалось ровно шесть.
Мария прижала к груди стопку белья. Она не хотела говорить, но признание вырвалось само собой. Кому она могла довериться, кроме своей хозяйки? В Амстердаме Мария знала только нескольких торговцев да своего милого – кроткого, нежного, смешного Виллема с его пропахшими рыбой пальцами.
– Я люблю его больше жизни.
София молча забрала у нее белье и положила в шкаф. Кот умильно терся о ногу Софии. Не дождавшись никакой реакции, он перебрался к ноге Марии. Потом снова вернулся к хозяйке, но женщины были слишком заняты своими мыслями, чтобы обращать внимание на кота.
Обе одновременно чихнули. Мария рассмеялась, но София сохранила рассеянный вид. Служанку это задело: она ждала, что хозяйка набросится на нее с нетерпеливыми расспросами. «Кто он? Когда ты с ним познакомилась? У него честные намерения?»
За окнами угасал день. София прислонилась к шкафу. Она напоминала куклу, которую посадили к дверце. На ней было то же шелковое голубое платье, в котором она позировала для портрета, только теперь на шее висел золотой крест. Хозяйка выглядела очень бледной: наверное, ей действительно было нехорошо, хотя она отказалась лечь в постель. Мария находила ее красивой и к тому же очень утонченной. Рядом