нее внимания.
«Ему надо снова жениться», – подумала Элис, глядя на брата.
И сама удивилась, почему ей вдруг в голову пришла эта мысль.
– Мы получили контракт, – безразличным тоном сообщил он, словно речь шла о чем-то незначительном.
– Я рада, – медленно проговорила в ответ Элис. – Хотя это значит, что тебе придется больше работать, ведь так?
– Верно, и меня это радует, – ответил Норман. – Иначе я становлюсь брюзгливым и занудным… Наверное, старею.
Но прежде, чем сестра успела что-либо ответить, дворецкий объявил, что ленч готов, и Норман молча прошествовал в столовую, оставив сестру в одиночестве.
Элис и не подумала последовать за ним. Она знала, что брату хочется побыть одному. Если ему захочется поговорить, он вернется к ней после ленча.
Она посмотрела в окно, где на газоне под деревьями уже показались нарциссы. Но они мало радовали Элис.
Когда умерла жена Нормана, он попросил Элис переселиться к нему. Ему и в голову не могло прийти, как горько она рыдала, покидая места, которые так долго были для нее домом и тем единственным, чем она дорожила в жизни.
Жена Нормана всегда жила в Лондоне. После ее смерти он закрыл лондонский дом и решил поселиться рядом с фабрикой. Как и до свадьбы, он теперь проводил там все свое время.
Он и не представлял, как одиноко здесь Элис. За исключением родства, у них было мало общего, и по большей части им было не о чем говорить друг с другом.
Элис сделалась для него превосходной экономкой, и если Норман вообще когда-нибудь думал о ней, то исключительно в том смысле, что жизнь в поместье пошла ей только на пользу.
Он медленно вошел в комнату. В одной руке он держал зажженную сигару, в другой – бокал бренди.
Прежде чем заговорить, Норман уселся возле камина. Вытянув длинные ноги, он задумчиво потягивал бренди. Затем, словно делая серьезное заявление, он произнес:
– Я решил вновь открыть лондонский дом.
Глава 2
Дождь лил как из ведра, и в сточных канавах Шафтсбери-авеню стояла вода.
Несколько театралов с безнадежным видом все еще жались под портиками театров, ожидая свои машины или надеясь поймать такси.
Швейцары негостеприимно захлопнули за ними двери, желая поскорее разойтись по домам, где их ожидал ужин.
Из двери служебного выхода из театра, которая открывалась на одну из боковых улочек, вышла девушка, весело пожелав швейцару спокойной ночи.
– О, да тут дождь! – бодро воскликнула она.
– Уже часа два идет, мисс, и, похоже, конца-края ему не видно.
Девушка раскрыла зонт и быстро зашагала под дождем. Она перешла улицу и стала ждать автобус. На остановке собралась небольшая группа людей; все они молча застыли под своими зонтами, глядя в одном и том же направлении.
Через несколько минут появился автобус и резко остановился. Все разом заторопились на посадку. Карлотта тоже поспешила вперед. Сложив зонт, она ощутила на лице капли дождя.
Она шагнула с тротуара. И сама не поняла, как это произошло –