дома в конце улочки дачного поселка уже вросли в землю, пригибаясь под тяжестью времени, а этот стоял. Яркий, как будто его вчера покрасили.
И ни следа печати времени.
Одно из окон домика было разбито, из белой рамы острыми зубами торчало несколько стекол. Легкий ветерок шевелил тюлевые занавески.
Проходя мимо по широкой дуге, Олег с усилием заглянул в окно, но, кроме голубой клеенки на столе сразу за подоконником, ничего не заметил – занавески колыхались, создавая будто бы марево, сквозь которое взгляд не проникал.
– Давай, банкир, не подведи, – раздался все тот же голос, когда Олег подошел к крыльцу.
Раз ступенька. Два ступенька.
Сердце билось в горле, заходясь в истошном буйстве страха, а на мажущие по спине струйки пота Олег внимания уже не обращал. Мышцы его дрожали от напряжения страха, а в мозгу упруго билось лишь одно слово – «рюкзак».
Рюк-зак, рюк-зак, рюк-зак.
С каждым ударом пульса глаза изнутри мягко подталкивало, а виски сжимало тисками подступающего обморока.
Все очень просто – зайти внутрь, взять рюкзак и выйти.
Всего ничего, а все долги спишутся. Все-все-все. И оставшаяся без отца семья все же вздохнет спокойно, еще и денег подкинут. Безумный обещал, а если Безумный обещал, то он обязательно сделает.
На двери была обычная ручка – дужка из нержавеющей стали. И под ней – бабочка замочной скважины. Металл ручки блестел, лучи солнца брызгами отражались от зеркальной поверхности.
Глубоко вздохнув, Олег потянул дверь на себя. Она поддалась легко, петли даже не заскрипели.
– Ай! – невольно вскрикнул Олег испуганно, отпрыгивая от серой пелены, метнувшейся ему в лицо. Каблук зацепился за что-то, и он покатился кубарем по утоптанной земле перед крыльцом. Тут же, впрочем, заполошно вскочил на ноги, не в силах поверить, что ничего не рвет болью и никто его не убивает. И, широко открыв глаза, уставился в проем двери.
Занавеска. Обычная белая занавеска рванулась из комнаты вместе с порывом ветра, сквозняком прошедшего по домику. Рванулась на выход, а теперь мягкой пелериной колыхалась в проеме, изредка полой мягко на улицу вырываясь.
Краем глаза Олег заметил напрягшихся поодаль спутников, но оборачиваться не стал – его уже охватило желание закончить все быстрее. Особенный, своеобразный кураж смерти, подобный тому, который поднимает солдат в атаку навстречу кинжальному пулеметному огню.
Выдохнув, снова смахивая со лба пот, Олег скрипнул зубами и сделал несколько быстрых шагов вперед. Но на самом пороге остановился. Скулы у него перекосило от страха, из глаз вновь брызнули слезы, и он так и замер на пороге, пытаясь заглянуть внутрь.
За порогом была плетеная половица, слева в углу виднелся стол, а у противоположной стены лежал рюкзак. Смятый в падении обычный хэбэшный колобок, с которым пол-Союза в походы когда-то ходило. Олегу сейчас даже был виден хвостик ремешка кожаного, которым ткань крышки стягивалась.
«Ф-ф-ф-ф», – вдруг прерывисто раздалось в сознании, опалив страхом,