со всех сторон был огорожен забором, а со стороны Сазоновской улицы (сейчас она не существует) он был высоким и сплошным. С других сторон он был ниже и с прорезями между досками. К нашему возвращению забор уже начинали разбирать на дрова. Не имея опыта работы с пилой, молотком и топором, ведь мне тогда было всего десять лет, пришлось осваивать профессию плотника и заделывать прорехи в заборе, используя имеющиеся у деда в запасе доски и гвозди.
Хорошо еще, в мастерской у деда и в гараже нашлись каким-то чудом сохранившиеся инструменты! Опыт обращения с инструментами я перенял также у соседа, Григория Самуиловича, который относился ко мне как к сыну. В летнее и осеннее время, когда участились дожди, мне, несмотря на боязнь высоты, пришлось научиться латать крышу.
Летом 1942 года к больнице Мечникова снова пошли трамваи № 17 и 34, до войны ходившие до порта и на Охту, соответственно. Если Охта практически не обстреливалась, то трамвай № 17 в центре города часто попадал под обстрелы! Однако никакой особой нужды ездить на нем туда у нас не было. Исключение составила поездка моей мамы, которая решила выписаться (речь шла о прописке) из квартиры дома на углу Мошкова переулка и Миллионной улицы (ранее Халтурина). Квартира оказалась нежилой, так как татарская семья, о которой я писал, умерла от голода, мама и я, хоть с осени 1941 года там и не жили, оставались в ней прописанными. Управдом начал уговаривать маму не выписываться, поскольку теперь вся квартира принадлежала нам, однако мама не согласилась, ссылаясь на то, что ей тяжело добираться сюда для получения карточек, и она не может бросить дом и мастерскую отца, моего деда, которые еле отстояли от сноса! В дальнейшем, после окончания войны, мы ощутили на своей шкуре последствия этого благородного шага!
Несмотря на то что в нашем доме была ванная, из-за отсутствия водопровода пользоваться ею было практически невозможно. Ближайшая баня, находившаяся около кинотеатра «Гигант», также не работала. Судя по всему, такая ситуация была практически по всему городу! Ленинград завшивел! В связи с этим руководство города организовало при банях так называемые санпропускники. Ближайший санпропускник находился в Охтинской бане на Среднеохтинском проспекте. Только благодаря тому, что пустили трамвай, нам с мамой удалось добраться до него и провести эту процедуру. Состояла она в том, что, раздевшись догола, мы сдавали всю одежду для санобработки горячим воздухом. Пока это происходило, мы должны были вымыться под душем с головы до ног, используя выданное для этого подобие мыла. Настоящее мыло в то время было большим дефицитом.
В 1942 году проспекты Мечникова и Ленина покрылись снегом, который не таял вплоть до весны 1943 года. Покрытие булыжной мостовой стало сравнительно гладким, кроме того накатанным шинами проезжающих машин (за исключением тех мест, где булыжники выступали слишком высоко).
И вот по такой дороге мальчишки на коньках-снегурках катались, зацепившись сзади за борт грузовика при помощи крюка, сделанного из толстой, вроде