ребенке. Но когда Сашу отдали в ясли, все пошло наперекосяк. Не сразу, нет – постепенно. Муж стал поздно приходить домой, часто выпивал. Хотя пьяницей он не был. Да и не стал, насколько я знаю. И вообще, у него давно вторая семья и, надеюсь, все хорошо.
– Так в чем же тогда была причина?
– Елена Андреевна, самое страшное, на мой взгляд, что может случиться в семье, – это неуважение, а точнее, рукоприкладство. Это случилось несколько раз, и последние эпизоды прямо на глазах у Саши. Нет, может быть, это для кого-то и норма. Но я, понимаете, выросла в семье очень интеллигентной: мой отец преподавал физику, а мать – русский и литературу, как и я. Они сорок пять лет проработали в одной школе, на Васильевском, работали даже в блокаду. Отец лишился нескольких пальцев на правой руке еще в детстве, поэтому его не призвали. Так они и оставались в Питере с первого до последнего дня блокады и не пропустили ни одного рабочего дня. Сами полуживые… И детки такие же, голодные и истерзанные, но приходили учиться. Если кто не пришел, значит, скорее всего, больше его и не увидят. А ночью копали окопы, сбрасывали фугасы с крыш. Даже не могу представить, чтобы мой отец поднял руку на мать. После всего, что они пережили вместе! С ними жил дедушка, отец моей мамы. Человек он был нездоровый, страдал туберкулезом и погиб в первую же блокадную зиму. Они еще несколько дней держали тело дома, чтобы получать по его карточкам хлеб, а потом подкармливали на переменках самых слабых детишек, тех, кто кашлял сильнее остальных или спал почти весь урок. Конечно, нам хочется вспоминать только такие моменты: проявление мужества, достоинства, но ведь не все было так. Моя мама рассказывала, что из ворот Смольного выходили вполне упитанные дамы. Так возник слой питерских богачей, забиравших за кусок хлеба или мешочек муки наследственный антиквариат. Да это все известная история… думаю, ничего нового я вам не рассказала.
– В вашей семье есть чем гордиться. Но все-таки что случилось с вашим мужем?
Она всплеснула руками.
– Вот так! Это все моя болезнь! Я эти дни ловлю себя на совершенно не свойственной мне рассеянности. Вот полюбуйтесь: забыла, о чем мы говорили.
– Ничего. Хотя диабет и вправду не лучший фон для сосудов головного мозга, но очень много, поверьте, зависит от больного. Лично я верю в вас на все сто процентов.
– Да-да, я тоже очень на себя надеюсь. Я ведь за много лет привыкла рассчитывать только на себя. Только в последние годы, когда сын встал на ноги, позволила себе расслабиться и не думать о счетах за электричество, не планировать траты на еду, одежду… Так вот… Собственно, ничего удивительного с моим мужем не случилось: он просто был таким, каким был. Многие из поколения послевоенных мальчиков не имели нормального мужского воспитания. А я всего лишь очень не хотела, чтобы мой Саша тоже поднял руку на свою жену. Слава богу, мы теперь с Ирочкой как за каменной стеной. Вы знаете, Елена Андреевна, я все-таки думаю, что человек не рожден для страданий. Жизнь дана нам для радости, несмотря ни на что.
– И как же вы не испугались? Разводы, насколько я знаю, в