гостей. В нем и жили приглашенные поэты.
Кстати, Арон Гаал вынашивает и более масштабные проекты – к примеру, совместно с Продюсерским центром Александра Гриценко и Московской городской организацией Союза писателей России провести в Венгрии конференцию, посвященную творчеству Ахматовой и Цветаевой. Оказывается, эти поэтессы здесь весьма популярны.
Поэтический фестиваль этого года оказался необычным. Обычно официальным языком его был английский. Из россиян здесь в прошлые годы бывали только трое: виртуоз голосовой поэзии Сергей Бирюков, адепт свободного стиха Евгений Степанов и лиричная Александра Крючкова. Однако в этот раз большинство гостей говорили как раз по-русски. Не знали его только двое – Вероника Болаж из Румынии и Менахем М. Фалек из Израиля. Представлявшая Финляндию Пяйве Ненонен много времени проводит в Санкт-Петербурге и говорит по-русски без акцента. Стихи она пишет по-фински, а прозу – по-русски. С ней за компанию приехали Алексей Ланцов, эмигрировавший в Финляндию из Ульяновска, и подруга по Питеру – поэтесса Анна Банщикова. Отлично знает наш язык и Лаури Пильтер, представлявший Эстонию. Москву же представлял на фестивале автор этих строк. Арон Гаал не только говорит по-русски, но и переводит русскую поэзию на венгерский – правда, в основном отдает предпочтение свободному стиху, он более соответствует венгерской, да и европейской вообще стихотворной традиции. Кстати, тема предпочтения верлибра или рифмованного регулярного стиха была одной из дискуссионных. Как известно, в Европе преобладает свободный стих. И русский верлибр известен там гораздо лучше рифмованного по той простой причине, что проще переводится. Но есть и исключения: так, Пяйве уникальна для финской литературы. Этот язык очень трудно поддается рифмовке, и тамошние поэты с радостью приняли всеевропейское поветрие, бросившись писать исключительно «вольным стилем». Но Пяйве вопреки всему пишет в рифму. И вот что удивительно: в Санкт-Петербурге ее публикуют охотнее, чем на родине. А зря – стихи у нее очень красивые. Вот как они звучат в очень аккуратном переводе Анны Банщиковой: «День свечи угасает, и вечер свечи у окна./ В ожидании ночи свечи стану кофе варить./ Этой праздничной ночью торжественно буду одна./ Лишь под утро закончу главу и нажму «сохранить»…» А еще выяснилось, что в венгерской поэзии напрочь отсутствуют ирония и юмор – здесь все всерьез. Это тоже затрудняет перевод русских стихов – венграм и, по всей видимости, другим европейцам многое в них просто непонятно в силу этой традиции.
Утром первого же дня поэты поднялись на гору и посмотрели ворота, вырезанные из трансильванского дерева и поставленные несколько лет назад в память о поэте Адаме Бистрои. У него тоже был загородный дом в Пилишьясфалу. После обеда поэтический десант высадился в маленьком старинном Сентендре – городе Святого Андрея. Здесь гостей ждал сюрприз. Городская администрация готовит перепланировку парка, носящего имя скульптора Керени. Раньше там стояли только композиции этого художника, но в будущем планируется