взгляд на быстро темнеющее серое небо, по которому чертили круги похожие на черные кресты грифы.
– Гюрджи, из Аравии идет красный самум! – прокричал Вахид и показал на дрожащих от страха баранов. – Бараны в кучу сбились – самум идет!
Алан перевел слова старика. Сарматов помрачнел:
– Похоже, из огня да в полымя, мужики! Красный самум – это серьезно!
– Как песчаная буря в Сирии, что ли? – поинтересовался Бурлак.
– Сложи десять таких бурь вместе, тогда, может быть, получится нечто похожее! – ответил Сарматов и скомандовал: – Снимайте все с себя и заматывайте оружие, не то век его не отчистите!
Алан и Бурлак тут же стянули с себя куртки и тельники и замотали в них оружие, а старик расстелил коврик и начал молиться.
Вверху, в разрыве между скалами сначала появились длинные мечущиеся косы. Овцы, люди, зеленые копны сразу стали красными от похожего на пудру песка. А мечущиеся косы заполнили всю горловину реки, и через мгновение не видно было ни неба, ни скал, ни реки… Под тяжестью песка плот все глубже и глубже погружался в воду. Закончивший молитву старик еще пытался управлять им, но в кромешной ревущей темноте это представляло собой явно бессмысленное занятие. Песок, всюду красный песок. Сарматов чувствовал, что еще мгновение – и он задохнется. Разум постепенно погружался в зыбкий туман.
Американец дернул Сарматова за руку и показал подбородком на браслет. Сарматов, собрав последние силы, отстегнул его, и янки, стряхнув с себя песок, начал молиться.
– Сармат, смотри – янки-то вроде бы крестится по-нашему, по-православному! – заорал в ухо Сарматова Бурлак. И это было последнее, что слышал майор.
Летит куда-то плот, рев самума и рев реки сливаются в одну леденящую душу мелодию. Засыпанным песком овцам и людям не оставалось ничего другого, как только покорно ждать своей участи.
И в этот момент плот провалился куда-то в бездну. Кипящие, бешеные валы слизывают с него сугробы песка и нескольких овец.
Лишь на один миг показались их головы в водовороте и исчезли во мраке.
В какой-то момент падение прекратилось, но теперь неведомая сила потянула плот куда-то вверх. Через несколько минут движение приостановилось, и сразу на людей обрушилась тишина.
– Мужики, где мы – ни зги не видать! – разломал тишину голос Бурлака.
– В аду, наверное! – ответил Сарматов. – Куда нас еще пустят, с нашими-то грехами!..
Вахид что-то сказал Алану, и тот, выслушав его, перевел:
– Он утверждает, что Аллах проявил к нам великую милость и направил плот в ответвление реки, идущее к людям горы…
– А на чьей стороне они воюют? – спросил Бурлак.
– Они вообще не воюют… Вахид сказал, что глупые люди зовут их шайтан-бала и обходят стороной это место, но он клянется Аллахом, что люди горы – добрые люди, только они не похожи на нас и у них свой бог.
Старик снова что-то горячо сказал Алану.
– Моджахеды считают, что убить стольких курбаши и украсть американца могли лишь