часа лунки для ног выдалбливал, все языки кроме арабского забыл. Не везет мне с переводчиками.
– А это случайно не холодное оружие? – осторожно поинтересовался студент.
– Это одежда, – парировал Атлантида, убирая лезвие обратно в трость. – Я без нее чувствую себя голым. Точнее, я предпочту скорее остаться голым, чем без нее. Больше шансов выжить.
– А что вы делали на Тибете? – полюбопытствовала кудрявая голубоглазая студенточка. – Вы кто, геолог?
– Археолог! – возмущенно зарычал Атлантида и со вкусом осушил бокал с текилой. Прежде, чем отправить в рот лимон, он поинтересовался: – А вы думали, «железную печать» я дома, в подвале лобзиком выпиливал?
– Так вы тот самый Рассольников?! – не поверили своим ушам студенты.
– Простите, забыл представиться, – развел руками Атлантида. – Платон Рассольников, почетный хранитель вашего музея.
– Джарита, – назвала себя голубоглазая кудряшка.
– Забава, – кивнула кареглазая, с длинными прямыми волосами девушка.
– Джорж, – протянул руку парень. – Неужели вы тот самый Рассольников?! – все еще не мог поверить он.
– Какой есть, – доброжелательно усмехнулся Атлантида.
Археолог мысленно поблагодарил господа за то, что он создал всех журналистов безмозглыми баранами, а умных профессоров – наивными чудаками. Стараниями и тех, и других за последние годы Рассольников приобрел репутацию бескорыстного исследователя и щедрого, богатого мецената. Между тем, ни первым, ни вторым так и не пришло в голову, что подаренная им университетскому музею «железная печать», застрахованная на пятнадцать с половиной миллионов оболов, на черном рынке не стоит и двух медных су.
За время полугодичных раскопок на Тибете, Атлантида нашел немало несомненных признаков жизни там неких разумных существ, следы кочевых стоянок, но из реальных вещей раскопал только небольшую медную тонкостенную чашу, кем-то зверски пожеванную, и продолговатый кусок сырого железа с хорошо различимым клеймом. Сопоставляя его рисунок с библиотекой символики, Атлантида с изумлением обнаружил, что клеймо с планеты Тибет удивительно напоминает тавро, которым метили свой скот королевские погонщики древней Бирмы. Это означало, что еще в доисторические времена между двумя планетами могли поддерживаться прямые контакты! Нет ничего удивительного, что клеймо было оценено в такую невероятную сумму, которой Атлантиде, по всей видимости, не удастся заработать за всю оставшуюся жизнь. Однако совершенно ясно и то, что истинную ценность такой артефакт приобретает только в случае его легитимности – то есть, извлечения со всеми соответствующими формальностями: объемной съемкой, ведением протокола, присутствием свидетелей и так далее, и официальной регистрации. Плюс – целая череда последующих экспертиз. Иначе клеймо – просто обычная, ничего не значащая железка. Естественно, столь ярко «засвеченный» артефакт на «черном рынке» уже никому не нужен: кто