Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса
что как минимум 44 миллиарда из 51 были потрачены „на развитие инфраструктуры региона, в чем нуждалась вся страна“. В целом вся медиакампания в преддверии Сочи была позорной: она настолько беспардонно лоббировала идею терактов, что это становилось почти неприлично. Примером тому может служить газета „Пост“, известная среди наиболее враждебных критиков России как своеобразная „Вашингтонская правда“, чрезвычайно близкая к правящим кругам: спортивный комментатор вместе с обозревателем рубрики „Мнения“ превратили сочинские игры в борьбу за власть между „бандитократией“, преследуемой Путиным, и „непокорными“ террористами; враждующие были настолько романтично представлены, что читатель колебался, на чью сторону встать. Затрудняясь в выборе, американские журналисты заранее отдали победу террористам, очернив „путинские игры“ и посеяв ужас среди зрителей и спортсменов»[62].
Комментарии излишни.
Глава III
Украина, 2014 год. Вопросы, которые не задают журналисты
Чем и парализован нынешний западный мир: потерею различий между положениями истинными и ложными, между несомненным Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли – «побольше разных, лишь бы разных!» Но сто мулов, тянущих в разные стороны, не производят никакого движения.
Мысль изреченная есть ложь.
Почему, едва только речь заходит о России и о Путине, западная пресса отказывается от объективности? Откуда этот условный рефлекс? Почему принципы, которыми испокон веков гордились западные журналисты – стремление узнать, понять, докопаться до истины, сравнить точки зрения, а еще готовность к сопереживанию, уважение к другим, – почему эти этические принципы мгновенно забываются?
Разумеется, не все поступают, как ведущий американского телеканала «Фокс ньюс», который во время пятидневной грузинской войны 2008 года пустил в прямой эфир интервью двух женщин, предвкушая, что те начнут ругать Путина, но женщины заявили, что войну развязал Саакашвили… Ведущий быстренько оборвал интервью и запустил рекламу[63].
Или как ведущий французского канала ТФ1, который в июне 2014 года по случаю празднования семидесятилетия высадки союзных войск в Нормандии решил взять интервью у Путина, но остерегся пускать в эфир его ответы, касающиеся событий в Крыму и работы французских СМИ[64].
Похоже, что для наших органов печати и вещания, для наших исследователей и политиков реальность создается не фактами, а мнением тех, кто о них рассказывает. Или именами тех, о ком говорят.
Мое мнение разделяет Анатоль Ливен, бывший корреспондент «Файненшл таймс» и «Таймс», исследователь Фонда Карнеги «За международный мир» и сотрудник Фонда «Новая Америка». Вот что он пишет о волне русофобии во время второй чеченской войны 1999–2000 годов:
«Самое настораживающее