по показаниям Александры Владимировны Чанышевой, этот пистолет Валентин купил только за месяц до собственного убийства. Купил у какого-то знакомого. А самое смешное состоит в том, что на пистолете – только ее отпечатки пальцев. Любой дружащий с головой опер должен был бы предположить, что с пистолета вытерли отпечатки пальцев – прежде, чем вложить его в руку женщины. Иначе куда пропали отпечатки ее мужа?
– Так номера же там сбиты.
– Проверь ствол.
– Ты знаешь хоть, сколько сейчас оружия в городе «плавает»? Если каждый ствол проверять, то в шесть раз штат экспертов увеличивать надо.
– Послушай мудрого, хотя еще и не очень старого человека… – мягко настаивал я.
Кудрявцев неопределенно пожал плечами. Я так и не понял – последует он совету, или опять не найдется у опера времени на такие мелочи в очевидном и почти закрытом деле.
Утро пришло промозглое и ветреное. Настоящее октябрьское утро. При взгляде в окно казалось, что вот-вот пойдет дождь. Может быть, даже со снегом, потому что тучи, обложившие все небо еще с вечера, были тяжелыми и низкими. Из-за них и рассвет задерживался.
Леший не спал почти всю ночь. Ворочался и ворочался на скрипучей своей кровати и раздражал скрипом мать, – он чувствовал это даже через стену, – спящую в другой комнате. Он вообще всегда плохо спит последнее время. Думы мучают. Он чувствует, всем нутром своим чувствует, что скоро, что вот-вот уже что-то сдвинется, и вся его жизнь переменится. Она будет совсем другой. Он строит планы на эту жизнь и не может от возбуждения спать. Прикорнет на десяток минут, потом снова просыпается – с прежними мыслями.
И все-таки встал он, как всегда, в семь часов. И принялся за зарядку. За последние десять лет он не пропустил ни одного утра без зарядки. Потом быстро умылся, не стал завтракать, чтобы не будить мать, – пенсионерка, любит поспать до половины дня, – и побежал в гараж. Благо до него ходу – пять минут.
Машина завелась легко, но все же, выехав сначала за ворота, он основательно прогрел двигатель – минут пять стоял. Машину Леший любит и бережет. Она уже в возрасте и требует внимательного пригляда за собой.
До начала рабочего дня времени оставалось еще много. И Леший захотел вдруг прокатиться. Вдруг – это всегда неожиданно. Он ездит туда каждое утро. Никогда не думает, что поедет сегодня, а потом – именно вдруг! – чувствует необходимость. И едет.
Просигналив фарами дежурному у ворот гаражного кооператива, чтобы тот проснулся и опустил натянутый поперек ворот тросик, Леший выехал на улицу. Забыл, что сразу за воротами – глубокая колдобина, угодил в нее, встряхнулся, и свет фар резко колыхнулся по окнам противостоящего дома. Ничего, что кого-то и разбудит этим светом. Время подошло подниматься, господа!
Утренний город оживал сырыми улицами. Перед рассветом, как обычно, было особенно темно. Фонари светили тускло, словно низкие осенние тучи даже их накрыли. Но люди уже спешили по своим делам, уже толпились на трамвайных, троллейбусных и автобусных остановках. Леший не обращал на них внимания. Он стремился к цели. И чем ближе оказывался