забыл в каком году. Наша свежеокрашенная яхта красовалась в родной гавани среди остального, посеревшего от зависти флота. Мы её покрасили и тока-тока скинули на воду – красавица, одним словом. Ну, мы это дело, конечно, отметили. Это отдельная песня, но я вам её не спою, поскольку начиная с определённого, а если быть до конца точным, то с неопределённого момента ничего не помню. Как мне рассказывали потом, я настойчиво целовал свою подружку в коленки и предлагал ей уединиться в носовой каюте, что, видимо, и произошло, так как проснулся я ночью именно с ней (кто бы мог подумать). Голова несколько трещала, и, как бы сказать, глаза открывались с трудом, а если честно, то и вообще не открывались (какие между нами, яхтсменами, секреты!). Но идти надо, сказало мне пиво, и я пошёл. На ощупь. Но даже в таком состоянии меня несколько удивило, что шлёпаю я по воде.
«Надо же! – подумал я – Сколько воды под пайолами. Надо откачать.»
Откачав вначале балласт у себя, я взялся за помпу и качнул. Самочувствие меня не радовало, качал я с закрытыми глазами, довольно долго, ожидая, пока помпа скажет: «Хлюп-хлюп, вода кончилась». Но вода не кончалась. Тогда я заставил себя открыть глаза и заглянул в каюту. Мамочки родная! Воды только прибавилось, и лодка заметно клюнула носом вниз, который был уже ощутимо ниже пирса.
«Подъём! – заорал я, – тонем!»
Ответом был могучий храп.
В точности слов, которые употреблял не помню (возможно, что это и хорошо), а вот ответ команды помню, но приводить не стану.
В общем, мне не верили до тех пор, пока я не стал энергично брызгаться. Вначале матросы пообещали дать мне какой-то звезды, но вскочив и обнаружив, что их тапочки плавают по каюте и уже образовали определённый флот, матросы передумали.
Последним, как и положено по Уставу, покинул свой пост капитан, и дал команду, которую я тоже приводить не буду, поскольку в письменном виде она не смотрится.
Подняв спасательную команду, я бросился спасать свои тапочки и подружку. С тапочками я разобрался быстро, а вот подружку пришлось подымать тумаками и воплями «Тонем, дура!» прямо в ухо.
Наверное, это был самый впечатляющий подъём в её жизни. А с тапочками я рано радовался, так как кидая их на берег, уронил в воду.
Эвакуировав с корабля женщин и детей в одном лице, я стал подымать яхтенную общественность. Яхтенная общественность, нажравшаяся вчера не хуже нас, подымалась с трудом. Диалогов я тоже приводить не буду, самый спокойный звучал так:
«Яхта тонет!»
«Ну и хрен с ней…»
Но слова – словами, а на деле все оказались молотки, вскочили и бросились помогать.
Картина на данный момент выглядела так. Команда отчаянно качала воду, а капитан в каюте как морж, отфыркиваясь от воды, искал место течи, засовывая голову во все щели, видимо даже под воду. Опять же, не буду приводить его слова дословно, но из них следовало, что течь не обнаружена. (Слова – это громко сказано, Слово было всего одно, но какое богатство оттенков!) Тем не менее, вода прибывала, и яхта всё более клевала носом.
Оставалась