освободительных движений – нравственный долг свободных граждан перед угнетенными народами других стран.
Дзин-н-нь!
Камни рикошетят, попадают вместо одной цели в другую, иногда ударяют по тем, кто их метнул.
Чего кажется проще – поднимись по лестнице, посмотри в зеркало с правой стороны, потом брось взгляд слева. Если простое стекло может одновременно вмещать бесконечное число различных изображений, то неужели в человеческом обществе многообразие взглядов, мнений, желаний, религий, культур, государственных устройств, обычаев, укладов жизни непременно должно означать наличие непримиримых противоречий? И всего-то дел – признать многообразие нормой, гарантией от скуки и застоя, достоянием человечества… Разве это не так?
Но камни летят и летят.
Сколько их еще припрятано за пазухами? Когда же мы все поумнеем и поумнеем ли вообще?
Весенняя притча
Под крышей полуразвалившегося сарая лежал камень.
Он был большой и мудрый. Лежал, как и положено камню, всю зиму на одном месте, взирая на окружающий мир через призму проносящихся над ним тысячелетий.
Пришла весна.
Над камнем поселилась хрупкая и капризная сосулька.
То ли камень не тем боком повернут был, то ли еще что не так, но он ей сразу не понравился.
Ухватившись покрепче за кусок старого рубероида, сосулька вытянулась своим длинным носом к его центру и стала капать.
Вначале изредка, прицеливаясь и как бы стараясь насладиться произведенным эффектом.
Камень не реагировал.
Он ее просто не замечал!
Она стала капать чаще…
Еще чаще…
Дальше – больше. Ближе к полудню капли слились в беспрерывный ручеек, и… сосулька вся на воду изошла.
Камень лежит как прежде – чистый, безгрешный – и нежится в лучах теплого апрельского солнышка. Как будто никто на него и не капал.
Все сиюминутное подобно тающей на солнце сосульке. Кто осознал это, тот в любой ситуации чист, безгрешен и поэтому способен наслаждаться жизнью. Даже если на него капают.
Язык, на котором разговаривают сердца
Помнишь тот вечер, когда ты сказала, что хочешь серьезно поговорить со мной касательно наших отношений и вообще?
Мы довольно долго сидели на скамейке рядом с солнечными часами.
Потом бродили по аллеям парка.
Ты все говорила и говорила.
Ты произносила много слов.
Их можно было потрогать, взвесить, растянуть, сжать…
Ты говорила очень логично и убедительно.
Мы спустились к берегу моря.
Около воды лежала оброненная кем-то веточка сирени.
Я поднял ее, окунул в сиреневый запах свое лицо. Потом одной рукой обнял тебя и обвел веточкой два круга над нашими головами.
– Я в чем-то не права? – отклонившись от меня, обеспокоенно спросила ты.
Я не ответил. Положил веточку на песок и, запрокинув голову вверх, стал смотреть