оказался прав, свежести не было и в помине. Смрад, что стоял в помещении, казалось, можно было потрогать руками, а ноги сотрясал нервный озноб, от чего они теряли устойчивость.
– Не, я буду спать в машине! – зажав нос рукой, выдавил Толик.
– Я тоже, – поддержал его гардемарин.
– А мне тут нравится, – прикурил Женька сигарету, – когда я выкурю пару пачек, здесь уже будет пахнуть так, как и должно.
Я немного подумал и решился:
– Ладно, я тоже остаюсь в доме, а то Жоржичу будет одному скучно – не с кем даже и полаяться.
– Сергеич, ты как с пилой-то, умеешь обращаться? – задал я вполне естественный вопрос нашему свежеприобретённому рабочему.
– Да что ты, Серёга, я с пилами двадцать лет работаю! Да я леса столь навалил, сколь ты и не видел!
– А какими пилами ты работал?
– Да всякими. И «Дружбами», и «Тайгой», и «Уралом».
– Но у нас-то пилы несколько иные, их особенность…
– Да пилы как пилы, что я, не вижу! – не дал мне договорить Сергеич. – Они ж как игрушки!
– Сергеич, ты зря не слушаешь. Если ты не работал с ними, то очень просто можешь себе что-нибудь отпилить, – попытался Толик вбить гвоздик осторожности в голову бесшабашности.
– Что ж, я пацан, что ли? Знамо дело, руки-ноги жалко, свои, чать!
А через десять минут я вызывал по рации Женьку (он с гардемарином работал в километре от нас):
– Жень, надо бы Сергеича до дому довезти, он тут себе полноги отхватил.
– Правда, что ли?!
– Ну, не совсем так, но полоснул по коленке прилично.
– Но мы же на тырчике к вам не сможем подъехать.
– Ничего, до вас он как-нибудь дохромает, вы его только доставьте до дому. Пусть там перевяжется. Если сможет работать, везите его назад, а если нет, пусть дома сидит.
– Хорошо, всё понял. Не очень ясно лишь одно: мы каждый раз покупаем йод, бинты, но ещё ни разу их не взяли с собой в лес. Почему?
После минутной паузы я спросил:
– Я не понял, это вопрос чисто риторический, или же ты ждёшь ответа?
Но ответа на мой вопрос не последовало, вероятно, его-то Женька и посчитал истинно риторическим.
Обратно многоопытный лесоруб в этот день не вернулся, и нам пришлось вкалывать вдвоём. Я выставлял пару вешек, и Толик начинал валить лес по их створу. Я же с саблей старался идти перед ним, подрубая кусты и выставляя створные вехи. Когда мы таким макаром проходили достаточно далеко, я возвращался к тахеометру и корректировал направление. Потом Толик забивал точку, я проводил на неё наблюдения и переходил туда, а он шёл обратно, чтобы я смог отработать направление назад и сделать осевую съёмку. Ну, и так далее. И, если учесть, что ходить нам приходилось по кочкам и поваленному лесу, а вокруг нас в палящем зное неистовствовали полчища оводов, слепней и комаров, то можете только поверить, что романтичнее и шикарнее положения