кого принес? – набросились на того, кто ходил на птичий рынок за покупкой.
– А что, мне надо было еще у продавца узнать сначала, какой у птички характер? – отбивался тот. – У меня спросили: «Клетка надо?» Я говорю: «Нет, клетка есть». Мне эту канарейку положили в коробку из-под обуви, и весь разговор.
Одна только Люда с соседнего подъезда ухмылялась.
– Все правильно! Нечего! Распустили мужиков! Пусть лучше свои мужские обязанности выполняет, а то расчирикался тут!
От Люды лет пять назад муж ушел, так что насчет этих самых «обязанностей» у нее был свой взгляд на вещи.
В общем, постановили, что надо опять идти за советом к специалисту. А тот, как и в первый раз, все объяснил по-научному:
– Кенарей в природе гораздо больше, чем канареек. Вот у них в процессе эволюции и выработалась такая форма борьбы за продолжение рода. Кто лучше свистит, к тому раньше канарейка прилетит.
– Так наш же кенарь не сам решает, свистеть ему или не свистеть. Это же канарейка на него цыкает и петь не дает!
– Все верно. Он ведь почему поет? Он подругу зовет. Это его природа такая. Как подружку захочет, так и зовет. А канарейка знает это. Только зачем ей, чтобы он еще кого-то звал, если она у него уже есть? Вот она и цыкает на него… Что теперь делать? А ничего особенного. Купите вторую клетку и отселяйте периодически канарейку от кенаря. Лучше всего – в другую комнату, чтоб он ее не видел и не чувствовал. Вот он и запоет вам опять.
Стали собирать деньги на вторую клетку.
– Где это видано, чтобы евреи за свои деньги устраивали гоям представление? – удивлялась старенькая одинокая Циля Львовна.
А дискуссию о праве мужчин самим решать, когда им петь, а когда – нет, завершила все та же Люда:
– Бедный кенарь! Бедные мужики! Только природа права: жить-то надо. – Помолчала и добавила:– А жить-то не с кем.
А в квартире слесаря Димы установился мир и покой. Дима слушал пение кенаря и плакал, что ничего со своим алкоголизмом не в состоянии сделать, и только все просил свою Нину пообещать ему, что она не забудет положить ему в гроб несколько бутылок «Столичной»: а вдруг это он уснет; а все подумают, что он умер и похоронят; а он в гробу проснется; а выпить будет нечего…
Счастлив был и кенарь Сёма. Он быстро сообразил, что канарейку ему подсаживают в качестве платы за красивое пение. Нина расссказывала, что она иногда подолгу стоит у двери своей квартиры и прислушивается, поет Сёмка или нет. Молчит, хитрец. Зато как только кто-то дома появляется – сразу начинает свистеть: мол, Симочку хочу!
А умер наш сосед Дима Лось вовсе не от алкоголизма. До цирроза печени или белой горячки он дожить не успел. Он умер от рака легких. Курил он еще более настойчиво, чем пил: каждую следующую сигарету прикуривал от предыдущей. И ушел он от нас как-то очень скоро и неожиданно. За три недели сгорел. И канарейки не помогли. Только, насколько я помню, ни водки, ни сигарет ему в гроб