встрече, с участием спрашивала: «Как дела?» Но все, что раньше их так роднило, было безвозвратно утеряно. Утеряно навсегда.
Анатолий тоже переживал перемены в их отношениях. Только для него это было в несколько раз больнее. Предательство – это ведь не всегда только подлость. Анатолий не смог принять и простить и вскоре из института уволился. Светка после его ухода иногда по ночам плакала, но уже не по Анатолию, не по той неповторимой любви, которая их связывала, а по своей уходящей молодости…
Кридин ждал ее в вестибюле, сидя в кресле перед кабинами лифта. Светлана не могла понять, то ли Александр Григорьевич так сосредоточен, то ли ему нездоровиться. Взгляд отрешенных стеклянных глаз, устремленных в одну точку, болезненная желтизна кожи делали Кридина похожим на восковую фигуру.
– Понкратова, иди сюда, – восковая фигура Кридина словно ожила и поманила пальцем.
Светлана подошла. Александр Григорьевич, опережая ее вопросы, указал на кресло. Светлана присела в ожидании пояснений.
Кридин, казалось, не знал, с чего начать.
– У меня последняя командировка в Красноармейск прошла не совсем удачно.
– Ну и что? Я-то тут при чем?
– Да ни при чем… Завод предъявляет претензии по поводу наших станков. Но предъявляет не институту, а мне, и те ребята, которых ты встретила на улице, приехали эти претензии воплощать в жизнь.
– Ну и?
– Что у них на уме? Я не знаю. Но руководство завода свои условия изложило: возвратить деньги за станки, плюс процент за использование денежной массы. Итого миллион. Для института деньги не великие, но эти деревенские «волкодавы» прицепились ко мне и хотят оставить без средств к существованию. Ты понимаешь, что я не один зарплату получал и премию никогда ни от кого не прятал. Почему же я один за всех должен отдуваться?
– Чем же я-то могу вам помочь?
Последняя фраза Кридина больно кольнуло самолюбие Светланы, и ей захотелось, как можно быстрее, закончить эту беседу.
– Чем, чем? Василия надо просить, чтоб помог, иначе трудно предположить, что может быть.
– Кто?! Я просить!?! – Светлана захлебнулась в ярости от такого предложения. – С какой это стати?
– Дело не в стати, Понкратова. Дело в принципе. И я на тебя очень надеюсь.
– Н-е-т… – Светлана всю злость и категоричность выразила в одном слове. И все чувства отобразились на ее лице. Да как он мог с такой просьбой обратиться к ней?! Она к этому чудовищу под расстрелом никогда не пойдет. Он ведь всю ее жизнь искромсал в клочья – убийца! А сколько ее по милициям таскали! То следователь, то адвокат – всю жизнь перетряхнули, словно грязное белье. Казалось, никто не задумывается о ее боли и страданиях. Предлагали ей организовать свидание с мужем. Зачем? Да она сама бы его по стенке размазала, и рука бы не дрогнула, как у него, когда в Анатолия стрелял.
За пятнадцать