недели, пока на соседних прилавках у бабушек не начали появляться первые помидоры в полиэтиленовых кулечках по килограмму, половинке килограмма. Они бережно приносили первые созревшие, что бы наесться потом. Вообще со старушками в мой самый первый приезд на рынок произошел конфуз. Увидев огромные корзины с помидорами, они сбежались со всего рынка, побросав свои прилавки. Всех интересовал вопрос; «Откуда?» Получив ответ, что «местные», хотя и так было понятно по внешнему виду, … главный вопрос встал: «Что за сорт?» «Можно ли купить у вас одну помидорку?» Объяснял, что дело не в сорте. Не поверили. Пришлось, конечно, не продать, а раздать часть на семена. Бабульки меня сразу зауважали. Беседовали со мной подчеркнуто вежливо, посвящали в тонкости рыночной торговли.
Окрыленный успехом, на следующий год, я слегка модернизировал метод, учел ошибки прошлого года, высадил помидоры не все вместе, а частями, пытаясь найти оптимальные временные отрезки. Удалось еще улучшить показатели. И тут меня посетила одна очень недальновидная идея. Я решил не держать все в себе и поделиться с народом этим методом. Опубликовал очень маленькое объявление в «Аргументах и фактах». Это было спонтанно. Я был совсем не уверен, что напечатают. Но его напечатали. А дальше произошла катастрофа. Начиналось, правда, все мирно. Через пару дней я получил три письма. Обрадовался, читал жене… важничал. Они все были из Новосибирска. На следующий день писем принесли около 20-ти, тоже все из родного города. Это уже слегка встревожило меня. А на третий день – ни одного письма, и на четвертый ни одного. Я был в полном недоумении. Как-то все не вязалось.
Все прояснилось еще через день, когда позвонили с почты и раздраженным голосом сказали, что они не лошади… и когда я приду за своими письмами. Я взял сумку и пошел в наше 27 отделение. Но я не представлял масштабов бедствия. Весь угол в большом зале был завален письмами. Их было так много, а работники почты так грубы, что мне ничего не оставалось, как пойти обратно за санками и мешками. Мешки были больше похожи на «матрасовки» – 8-ми ведерные кули. Теща шила для картошки, под рост тестя. Набивал я их плотно и чувствовал, как работницы почты сверлят меня недоброжелательными взглядами. Нарушил их размеренный порядок. «Но я при чем. Такое маленькое объявление. Совсем незаметное.
Радостные и маленькие письма, кажутся невесомыми, когда ждешь желанную весточку. Пушинка в руках. Какие тяжелые, оказывается, бывают письма, когда их много!!!». В тот день я увез три огромных мешка, и даже немного корреспонденции осталось на почте. Не вошли. Мешки пришлось высыпать. Квартира стала похожа на вокзал. Тысячи писем, тысячи просьб облаченные в бумагу молча давили меня. Теща и жена были только чуть лучше почтовых работников.
За полмесяца я перетаскал все письма. Наш адрес знали все работники почты как отче наш, даже заведующая. Письма перестали приходить, но что с ними делать я не знал. Примерно половина писем были