меня без ножа режешь, – процедил Балабол. – Все ждут, что у тебя припасы закончатся, а я, стало быть, тебя подкармливать буду? Знаешь, что они со мной сделают?
– А ты потихоньку, – посоветовал вест. – Я никому не скажу.
Балабол заерзал, запыхтел, соображая. Ухмыльнулся. Вытащил из кармана жестяную коробочку, вытряхнул из нее карточную колоду. Предложил:
– А давай разыграем? Выиграешь – будет по-твоему, и жратвы притащу, и лекарств подкину. Проиграешь – уйдешь по-тихому. Я устрою.
– Заманчиво, – признал Зигфрид. – Если бы я не был уверен, что при отходе ты меня стопроцентно обманешь.
– Слово даю! Карточный долг – долг чести.
– Ну, ладно, давай сыграем…
– Отлично! – Балабол принялся ловко тасовать карты.
– Только не в твою колоду, – расхохотался Зигфрид. – Ты же не думаешь, что я поверю в честную игру твоими краплеными картами?
– Во что же сыграем? – Балабол пожал плечами.
– В самую лучшую из игр. В «орлянку».
– Монетку подбросим? Какая же это игра? Чисто на удачу.
– Ты не веришь в свою удачу?
Балабол покряхтел, поерзал – и махнул рукой:
– А, давай!
Зигфрид достал из кармана червонец. Самая ходовая валюта – золотой «Сеятель», старинная инвестиционная монета восьмидесятого года двадцатого века, запущенная в оборот с легкой руки Маркитантов. Взял двумя пальцами, покрутил перед носом Балабола.
– Выпадет герб – твоя взяла, Сеятель – выигрыш мой. Хочешь бросить?
– Сам кидай, – проворчал Балабол. Выглядел он немного сбитым с толку.
– Ну, смотри, – легко отозвался вест, подкидывая монету. – Оп!
Червонец взлетел, завертевшись в воздухе и сверкая с луче света, пробивавшегося с улицы через окошко в двери. Со стуком упал на пол и завертелся волчком. Нервным ударом пыльного ботинка Балабол прекратил вращение. Поглядел – и грязно выругался.
Выпал Сеятель.
– Везет мне сегодня, – довольно сказал Зигфрид, поднимая монетку. – Жду тебя с гостинцами. Не обманешь?
– Я держу слово, – поднимаясь со своего ящика, процедил Балабол. – Ночью жди. Чего-нибудь раздобуду.
– Приятно иметь с тобой дело! – бодро сказал Зигфрид. – Ну, не буду тебя задерживать.
Дверь за Балаболом закрылась. Укрепив ее бетонными блоками и восстановив ловушки, Зигфрид остановился, чтобы перевести дух. Сунул руку в карман, достал монетку, усмехнулся, глядя, как на ладони тускло отблескивает рельефная фигурка Сеятеля. Щелчком перевернул с реверса на аверс, удивляясь, как здорово сработала простейшая детская обманка, сделанная на досуге из двух распиленных червонцев.
На обратной стороне монеты сверкал точно такой же Сеятель.
Глава третья. Слепая удача
То, что его затея отдает безумием, Книжник понял уже через пару сотен шагов, когда пришлось спешно вжаться в какую-то щель в стене, наблюдая, как мимо, извиваясь, медленно проползает чья-то