вспомнив о чем-то своем. – Все вы замуж рветесь раньше, чем мозги созреют. Не жалко тебе шевелюру-то? Обратно ведь не приставишь.
– Мне не надо обратно, я все решила. Режьте сейчас же, – нетерпеливо притопнула я.
– Не могу, – вздохнула парикмахерша, – рука не поднимается. Пусть лучше Люба.
Пришла апатичная Люба со взглядом перекормленной коровы и безразлично спросила:
– Продавать будете? Знаю, кто купит.
– Нет, унесу на память. Заверните в газетку.
Люба молча принялась за дело.
Через два часа я вышла из салона красоты совершенно другим человеком – с короткой стрижкой цвета «горький шоколад» и с посветлевшей душой. Маме, без сомнения, станет плохо, когда она меня увидит. Мои длинные волосы – это только ее заслуга, она холила и лелеяла их с самого моего детства. И всегда говорила, что длинные волосы придают девушке женственность и загадку, а с короткой стрижкой я стану похожа на субтильного подростка и растеряю всю пикантность. Я смотрела в зеркало на свой новый облик и понимала, что только сейчас эту пикантность и приобрела. Именно теперь у меня был шанс выделиться из толпы длинноволосых девушек, которые с детства слышали от своих мам то же самое, что и я.
Я пошарила в сумочке, добыла свой телефон и позвонила маме. Абонент недоступен. Наверно, опять мобильник дома забыла. Что-то в последнее время мама стала невнимательная. Не к добру это. Как бы она ненароком замуж не выскочила. Третьего папочку я не переживу, это факт.
Я набрала номер маминой аптеки. Мама подойти не могла, и я передала через ее напарницу, что сегодня задержусь и поужинаю у Кирилла. Он должен был вернуться из двухнедельной командировки. Я уже успела основательно соскучиться, и к тому же мне не терпелось поделиться с ним своими проблемами. Его ироничный взгляд на ситуацию иногда помогал найти верное решение.
Я прыгнула в затормозившую возле меня маршрутку и покатила к нему.
Кирилл Барс – мой биологический отец. Но папой я всю жизнь называю Василия, маминого мужа, и до окончания школы носила его фамилию – Тюлькина. Как только меня не дразнили – и «тюлькой», и «килькой». Была даже рассеянная учительница, которая постоянно называла меня Селедкиной. Короче, достали с этой фамилией чрезвычайно, и к институту я стала уже Александрой Барс.
– Ты что с собой сотворила? – икнул дед, открыв мне дверь. – Вот куролесница, что-нибудь да отчебучит.
– Дед, ты столько прикольных слов знаешь! – восхитилась я. – Напиши мне списочек, буду однокурсников развлекать.
В прихожую выглянула Настя, молодая беременная жена Кирилла.
– Ой, Саша, ты постриглась! Как тебе хорошо! Сразу такая взрослая стала, – воскликнула она. – Теперь еще больше на Кирилла похожа.
– Он приехал? – поинтересовалась я.
– Да, еще утром, – вздохнула Настя. – Закрылся в спальне с компьютером в обнимку. Завтра статью сдавать.
Я прошла в комнату. Откуда-то сверху на меня сиганул котенок и повис на свитере. На второго я чуть не наступила, а третий подлез под меня как раз