в кучу. Мы плюхаемся в бассейн – вода холоднющая! – но инерция и скользкая пена выносят нас, и полет заканчивается на траве. Я лежу лицом вверх, щекой – к синей пластиковой стенке бассейна. Рыдаю от смеха.
– Ребята, вы целы? – кричит Сайлас.
– Я – да!
Голос Джонаса звенит совсем рядом. Джонас склоняется надо мной. Эффект солнечного затмения. Лицо в ореоле солнечных лучей.
– Вив, ты как?
– Супер! – выдыхаю я. – Лучше еще не бывало. Я же говорила, что ты – типичная выдра.
Прядь темных волос прилипла ко лбу. Джонас улыбается. Не так, как вчера. Больше никакой застенчивости, неуверенности и сомкнутых губ. Сейчас улыбка настоящая, от уха до уха – первая улыбка Джонаса, адресованная мне.
Одному Мирозданию известно, на что я готова, лишь бы этот замученный жизнью парень еще хоть раз вот так улыбнулся. Сегодня я купила водную горку; завтра придумаю что-нибудь другое. В общем, миссия на лето имеется: улыбать Джонаса Дэниэлса.
На следующее утро занимаюсь привычными делами: швыряю таблетку в океан, чувствую дыхание бриза на щеках, благодарю созвездия за эту способность – чувствовать. Позже, возле студии, когда моя рука шарит в сумке в поисках ключей, взгляд падает на скамью. Точнее, на пакет из вощеной бумаги, на мое имя, подписан черным маркером. Ну вот, интрига уже есть. Оглядываюсь по сторонам – может, рядом затаились заговорщики. Сажусь на скамейку. Пакет увесистый, на дне что-то квадратное выпирает из бумаги углами. Верхний край закручен. Медлю разворачивать бумагу. А вдруг там взрывчатка? Нет, по всем признакам это ресторанный ланч, упакованный «на вынос».
В пакете обнаруживается сэндвич с ломтиками помидора, мягкой моцареллой и веточками базилика, на ломте хлеба из теста на закваске. Или это не простой хлеб, а что-то деликатесное? Фокачча? Чиабатта?
Здесь был Джонас.
Смотрю в коробку, как в сундук, полный драгоценностей. Значит, Джонас… ланч для меня приготовил?
Так и вижу его руки, ловко управляющиеся с ножом; уверенные движения кисти. Тонкими ломтиками на разделочную доску ложится помидор, оттеняемый белоснежной моцареллой. Далее – безупречная ресторанная сервировка. По периметру сэндвича располагаются золотистые картофельные чипсы. Сбоку пристраивается печенюшка домашнего приготовления.
Это что же – Джонас так ухаживает? Объясняется на языке еды? По всей видимости – да. С другой стороны, ланчи детям ведь родители готовят? Не хочу пополнить команду подопечных Джонаса Дэниэлса. Стать для него единственной – вот чего мне надо.
Такие мысли донимают меня все утро. Когда настает время перекусить, я снимаю верхний кусок хлеба. Может, ответ зашифрован в начинке. Помидор и моцарелла – ингредиенты для старбаковского «римского» сэндвича. Отсылка к «Римским каникулам»? Намек на Ромео? Или чисто дружеский жест, платоническое желание накормить ближнего?
– Лавандовая краска закончилась.
– А?
Я и забыла, что на работе нахожусь. Хлопаю глазами на клиента.
– Ой. Извините. Сейчас