сложную проблему, завершают проект, выполняют задание – они видят итог, нечто сделанное, и это тоже сотворение чего-то, хоть оно и не ощущается тактильно. Люди гораздо больше получают вдохновения от работы, когда видят плоды своих трудов. В тоже время те, кто выполняют только часть чего-то и не видят общей картины, должны быть гораздо более разочарованы в своей деятельности. Так ли все это? Проверить было сложно, нужно больше примеров. Но гипотеза выглядит стройной. Хотя все еще остается возможность в правоте тех, кто говорит, что просто надо заниматься тем, что тебе близко, и что тебе нравится. Но неужели кому-то органически может нравиться подметать улицы или целый день вносить цифры в таблицы? Значит, есть виды работы, которые просто нельзя любить. И то, что множество людей принуждены такой работой заниматься без природной склонности, было очень прискорбно.
Альфред всматривался в напряженные лица и пытался угадать за ними чувства и внутреннее состояние. Но видел он либо усталость от постоянного решения проблем либо твердость в стремлении их решить, но столь же безрадостную. А чаще и вовсе спокойное безразличие. Л. Толстой считал некоторые виды трудовой деятельности лишь нравственно анестезирующим средством, вроде табака или алкоголя, позволяющим людям забываться и не думать о прочих сторонах своей жизни (по его мнению, порочных). Опять же, возвращаясь к тому, что некоторым людям просто нечего больше делать, кроме как работать. А их склонности настолько не ясны им самим, что им до некоторой степени все равно, чем заниматься. Некоторые хотят петь, другие рисовать, а третье чего-то вроде петь или рисовать, но точно не понятно чего и поэтому пока можно посчитать цифры. Но опять же и здесь надо отдать должное индивидам, которые от природы имеют математические склонности. Однако речь в целом о тех, кто так и не понял, в чем его склонность. Альфред однажды встретил человека, который бросил работу в офисе, поскольку всегда мечтал стать писателем. Едва, однако же, взявшись за роман, он осознал, что и писателем быть вовсе не хотел, не интересно ему это. Просто этот клерк восхищался некоторыми мастерами пера и хотел бы на них походить, но писать все же не хотел. Пришлось вернуться в офис до выяснения истинных потребностей души.
«Однако же к чему это я?» – поймал себя Альфред на пустом занятии философствования. Открыв пару новостных сайтов, он убедился в том, что и здесь ничем себя занять нельзя. Перемещаясь географически, наш путешественник перемещался также и во времени, хоть и в узких пределах – обычно в отрезке, не превышающем года. Вот и сейчас Альфред, кажется, оказался за четыре месяца до вчерашней ночевки. Иногда интересно было почитать новости, познакомиться с мыслями и прогнозами людей, и оказаться в гуще событий, когда знаешь, что будет дальше и чем все кончится. Иной раз было просто удивительно, насколько люди не видят и не понимают грядущих значительных перемен. И как легко они