себе цели и, молясь Богу, упорно трудиться, пытаясь достигнуть намеченного.
…Я вспомнил страшное наказание, практикуемое в средние века: человека сажали в каменный шар с внутренним диаметром полтора метра – чтобы человек не мог полностью разогнуться. Через какое-то время все тело начинало жутко ломить! Начинались судороги, но возможности выпрямиться полностью не было. Были случаи, когда из-за судорог ломались бедренные кости. Через несколько месяцев сидения в такой камере, человек становился полным идиотом. Но в этих камерах какой-то свет был: там были, пусть и маленькие, и зарешеченные окошки на дверях! Понятно, что сделаны они были не для удобства заключенного, а для того, чтобы внутрь мог заглядывать охранник. Но все равно: это был, пусть и слабый, но источник света!
Вообще, в любой тюремной камере есть окошки. Даже изощренные европейские инквизиторы не додумались сажать людей в темные камеры, может из-за того, что сделать на сто процентов камеру темной, как могила, не было возможности? А может из-за того, что у них не было особо много времени наслаждаться мучениями жертвы? На дыбе пытать и быстрей и проще. Скорее всего, психические нарушения для святой инквизиции и за мучения-то не считались! Когда тело страдает, то вся наша нежная психология уходит куда-то на задний план!
Дыба – это не инструмент средневекового лекаря-ортопеда. Это приспособление для получения палачами садистского удовольствия от мук несчастной жертвы.
Психологи считают боязнь темноты нормальным явлением. Хорошо: значит, я не псих. Но смелее от этого я не стал.
С детства боюсь темноты!
Осторожность – признак разума. Страх – признак тру- сости. Трусость – это слабость и неуверенность. Хочешь быть сильным и смелым – дави в себе страх!
глава 7
…Темнота была полной. Совершенной. Наверное, и в мрачном склепе и в самой глубокой могиле такой нет. Перед глазами появились едва светящиеся, смутные изображения, напоминающие клочья ожившей, шевелящейся соломы. Я растопырил пальцы левой руки и поднес ладонь к самым глазам. Мне показалось, что я вижу контуры своей руки. Точнее, мне казалось, что я вижу контур. Скорее, это был не контур, а, как будто на ладони, затянутой в черную перчатку, тонкими серо-голубыми линиями провели слабые, колышущиеся наметки по линиям костей пальцев. Даже замотав голову плотным шарфом и поднеся руки к глазам, нам кажется, что мы видим такой контур – или более светлый, или более черный, чем сама темнота, но это иллюзия. Пришла мысль о слепых: как они так живут всю жизнь? А слепоглухонемые? Кошмар.
Интересно, а у слепоглухонемых возникает ощущение фосфена – это, когда в темноте перед глазами, возникают светящиеся точки, полоски, фигуры, появляющиеся самостоятельно? А может наши сны не более чем эффект фосфена? Ведь, закрой глаза, нажми слегка на глазное яблоко – вот тебе и эффект фосфена!
Но, слепоглухонемые