а слово это принес в Поселок сам Валерьяныч, понравилось своей необычностью и загадочностью смысла и состояние похмелья начало именоваться в Поселке «синдромом Валерьяныча».
Опытные больные знали, что на прием для борьбы с этим самым синдромом лучше идти с «чекушкой» – 250-миллиграмовым бутыльцом водки. Именно такого объема, но не ни в коем случае не больше.
Процесс распития этой дозы назывался «починиться».
После «починки» руки у Валерьяныча переставали трястись, и он выполнял необходимые процедуры быстро и безболезненно. Если доза была выше, лечение могло перенестись на следующий день или еще на дольше. Ну, к примеру, на месяц. Тогда или терпи, или отправляйся в районный центр.
Мама воспитывала Сашу с двухмесячного возраста одна. На время работы оставляла нанятой за еду няньке – древней, вредной, набожной старушонки, которой надо было ко всему прочему готовить отдельно во время ее бесконечных постных дней.
Муж Галины Александровны или Галочки – красавец, гармонист, скандалист, картежник и жуткий ревнивец, был посажен показательно по постановлению Народного суда за коллективный дебош в клубе с председателем Поселкового Совета и родственником председателя – статным усатым военным, во время празднования Нового, 1958 года.
Во время короткой драки на танцах, затеянной красавцем-мужем по причине ревности к бравому военному, пострадала больше всех красавица-елка.
Из ее чрева извлекали потом по-очередке и председателя, покрытого хвоей с блистающим всеми цветами радуги от мелкого боя разноцветных игрушек синяком под недремлющем председательским правым оком, и слегка помятого, с обвисшими усами, но веселого, военного с оторванным погоном.
Все закончилось, как всегда, обоюдными заверениями во взаимном уважении и совместным возлиянием в буфете клуба всеми участниками и зрителями привычного, и где-то даже традиционного, процесса праздничной беззлобной русской драки.
Нашлись доброжелатели, доложили «куда следует», и к удивлению всех жителей Поселка, включая председателя, красавец муж Владимир и его приятель Виктор были взяты под стражу и заперты до суда в одной из комнат дома пожарной охраны.
Суд состоялся в том же клубе и был воспринят поселковыми как очередное редкое культурное событие, чем-то вроде концерта захудалой труппы областной филармонии.
Присутствующие из местных шутковали, грызли семечки, весело и беззлобно матерились, приветствовали и подбадривали главных героев.
Только «враги народа», сидели молча, с какой-то пугающей отрешенностью, их жены незаметно крестились, что-то шептали про себя и тихо подвывали.
Неожиданно строгий приговор суда всех ошарашил и поверг в уныние, ребята-то были уж очень молодые, работящие и веселые, вся жизнь впереди.
Судья, вовлеченный в процесс угрюмого, по случаю несправедливости жизни пьянства, прикрывался от расправы мятой бумагой,