во мгле
умирать
во мгле
«я…»
я
человек
несуществующий
и вроде ничего
живу еще
никто не вспомнит
как умру
что я
был здесь
похмельно жил
в чужом пиру
да вышел
весь
«остается…»
остается
идти доживать
коль не можешь
ты сам отказаться
от желания
не просыпаться
и от радости
утром вставать
ощущая привычную
боль
как свидетельство
посюстороннего
пробуждения тела
изволь
дотерпеть до конца
и не тронь его
оно знает
когда отказать
в здешнем глупом
смешном пребывании
а пока не ропщи
утро раннее
тебе есть еще
с кем
повстречать
«чтоб оправдать…»
чтоб оправдать
свое дыхание
еду
и малую нужду
придумал я
себе
задание
мол
я не просто так
живу
и сам уже
почти поверил я
что неспроста
я в мир пришел
так думал
и лаврентий берия
вздыхал
что крест его
тяжел
по счастью
я не маршал
пыточный
и не хозяин
лагерей
и самомнением
избыточным
не слуг превосхожу
царей
им все бы карты
перекраивать
им все б народы
истреблять
а мне
язык
всю жизнь
настраивать
и смысл
привычных слов
менять
признать
мое
существование
не может
умная
братва
я не в обиде
все заранее
расписано
едва-едва
уравновешено
и радостно
омертвлено
но выход есть
пусть этот
бешеный
снимается
в немом кино
«я подсчитал…»
я подсчитал
читателей двенадцать
едва ли наберется у меня
у цифры этой
мало коннотаций
одна
но в ней соблазна
до хуя
Из цикла «Нерифмуемая страна»
«Почти в каждом его стихотворении один или несколько раз употреблялось слово „Россия“. В маленькой книжке я насчитал его 87 раз. Злые языки утверждали, что за свежую рифму к „России“ Александр Андреевич платит пять рублей.»
«грядущее похерено…»
грядущее похерено
прошедшее лелеемо
время
прет