случая? А если он есть, то как объяснить это? Некоторые покупают последние модели машин и невероятные яхты, а другие работают на двух работах, чтобы прокормить семью, и радуются белому хлебу с маслом. Деньги – это грязь, и чем больше их, тем меньше остается настоящего человека.
На вокзале стоит ужасная вонь, мне трудно думать, а люди умудряются еще и кушать. Кто-то ест огромные гамбургеры, соус жирными каплями падает на брюки, грязный пол. Другие жуют фрукты, очищая их влажными салфетками, словно блеск апельсина придаст вкуса. Некоторые спят прямо в твердых железных креслах. Вся эта картина не приносит никакого удовольствия. Объявили мою посадку, пора идти. Волнение вернулось ко мне, как только я встал с кресла, опять эта тяжелая реальность. Мне не хотелось звонить ребятам, я оставил им записку, сказав, что уезжаю к родным на праздники и прошу меня извинить.
На улицу опустилась волнующая тишина. Окна поездов горели приятным теплым светом, свежий воздух дурманил голову, под ногами хрустел снег. С неба падали маленькие звезды, похожие на балерин, танцующих в воздухе. Этот короткий отрезок от вокзала к вагону стал мне минутой успокоения. Многие люди в плацкарте уже спят, у меня боковая нижняя полка, значит, никого не потревожу.
Я уезжал летом. Тогда солнце обжигало асфальт, деревья танцевали в своих изумрудных нарядах, а люди оголялись настолько, насколько это было прилично. Спрыгнув с вагона, мне открылся совсем иной вид, с белоснежными дорогами, бедными изломанными деревьями и огромной пустотой, она не может не разочаровать.
Мне захотелось пройтись пешком, идти было недалеко, около получаса, да и валяться в вагоне жутко надоело. Улицы оказались одинокими, только изредка встречались мне по пути люди, закутанные в свои тулупы, обмотанные шарфами, спрятанные под шапками. Похоже, зимой люди уходят в себя, ни с кем не общаются, на улице появляются редко, по сторонам не смотрят, ничего не видят – в общем, уходят в долгую спячку.
По пути домой мне ни разу не попались на глаза дети. Одни целыми днями сидят дома у своих компьютеров, играют в игры, других не пускают родители, боятся, что их маленькие создания могут простудиться. Для меня это остается дикостью. Ведь когда мне было лет десять, а то и меньше, мы с ребятами постоянно гоняли по эти улицам и дурачились. Кидались снежками, «намыливали» друг другу лица снегом, лепили снежных баб и катались на санках. В одну сторону улицы ты везешь своего друга в упряжке, обратно – он тебя. Пытались сделать каток с помощью нескольких ведер воды, а потом часами ждали, когда он замерзнет, чтобы затем еще час его раскатывать. Это было веселое время. Если бы у меня была возможность, я бы и сейчас с радостью все это повторил. Но многие ребята заняты своими делами, кто-то работает, кто-то на учебе, а с кем-то просто перестали общаться. Глупо, когда в детстве у тебя целый двор друзей, а спустя некоторое время ты остаешься один. Куда всё уходит? Кто придумал слово «гордость»? И почему люди так часто не могут переступить ее и просто