они ни разу не снимали горечи
С прекрасных, милых губ.
И в тот час, когда закроют веки
Дорогих для сердца тебе глаз,
Поцелуем нежным отслужите,
Тем губам, что мёдом радовали вас!
Может ли Счастье разбиться?
Может ли
Счастье
Разбиться?
Может,
Если
Оно
Из
Стекла!
Если
Любовь
Не
Слита
С
Чувством
На
Дне
Души!
Если
На
Крик
О
Боли
Сердце
Твоё
Молчит!
Если
Венецианский
Мастер
Совесть
В
Расплав
Стеклянный
Просто
Забыл
Задуть!
Но всё, что имел, я бы отдал
Возможно, так ангелы пели
У ног самого божества —
Такое сложилось видение
При виде твоей красоты.
Возможно, так страсти кипели,
При виде нагой Суламифь, но
Сила любви Соломона,
Погублена прежней женой (1).
Возможно, я что-то не знаю,
Что знамо лишь было тебе,
Но всё, что имел, я бы отдал
За тихое слово: «Люблю!»
(1): Но Астис мстительна и
Ревностью объята…
Ах, и служанка тут…
Для Суламифь не ведома
И злоба, и коварство
Отвергнутой царицы…
Пронзённая мечом
Безумца Элиава,
Младое тело
Падает на пол.
Когда мне было б лет осьмнадцать
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред.
Когда б мне было лет осьмнадцать,
Я б размышлял как нофелет
И исхитрился ненароком
Невесту Вам найти с дворцом,
Каретой и ежегодными балами.
Но дело в том, что в 40 лет
Вас седина не столько красит,
Как удивляет среди дам и
Шансов мало оставляет,
Для тех, кто ведает дворцами.
Мой друг, не хмурьте брови —
Средь многих равных по годам,
Созданье юное вседневно бредит счастьем
И сердце юное её не принадлежит другому.
Вам следует визит им дать,
И радовать трепещущую мать
Надеждую земного рая для
Дочери любимой – опоре надвигающихся лет.
И сердце матери поймёт,
Что счастье дочери в руках надёжных,
А к осени, уж, батюшка Вас вкруг аналоя
Трижды обведёт и обвенчает чинно.
Дорожа секундами
Есть стих и перевод достойный,
Знать о котором нужно всем!
В нём суть
Всего земного