за обедом, за ужином (вернее, практически вместо завтрака, обеда и ужина); в метро и в троллейбусе – загораживаясь локтями от соседей, так как ей было строго-настрого приказано оберегать фритюрницу от шпионажа возможных конкурентов. Переводила во время планерки и реставрационного совета. Ложилась Лизавета не раньше двух и вставала ни свет, ни заря. Фритюрница снилась ей по ночам, подмигивая разноцветными лампочками и шелестя упаковочной пленкой. На работе Лиза печатала, как сумасшедшая, оглушая коллег, уже привыкших к тихому шелестению клавиатуры компьютера, грохотом клавиш. И вот, наконец! Заложен последний лист, исправлена последняя опечатка, поставлена последняя точка! Ура! Ура! Лиза сидела, блаженно откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, с чувством глубокого удовлетворения глядя на аккуратную стопку листов с переводом. Завтра она отдаст перевод, получит 50 баксов, вручит их Екатерине и будет нетерпеливо ждать звонка Игоря, стараясь не думать об остальных долгах…
– Ага, а тут заявилась Крошка Ню!
– Она что, так голая и пришла? – спросил Алюсик
– Кто голая? – проснулся Петрович.
– Да не голая, а Ню! Это прозвище такое у Нины Юрьевны, не знаете, что ли!
– А тебе, Петрович, вообще стыдно не знать, как родную жену кличут!
– А! – сказал Петрович, снова засыпая.
Нина Юрьевна, заведующая 18-м экспозиционным отделом, была дама с виду очень серьезная. На человека, близко ее не знающего, она производила впечатление личности ответственной и в целом безобидной. На что многие и попадались. Ибо Нина Юрьевна обладала неискоренимым чувством юмора, решительностью, и постоянным стремлением к розыгрышам. Она обожала вносить разнообразие в жизнь своих друзей и знакомых, хотя друзья и знакомые отнюдь ее об этом не просили, а, напротив, изо всех сил стремились такого разнообразия избежать. Нина Юрьевна, для близких – просто Нюсик, имела ярко выраженную скандинавскую внешность и скандинавский же рост, поэтому прозвище имела соответственное: крошка Ню. На сей раз Крошка Ню хотела совместить приятное с полезным: отпраздновать День Рождения любимого мужа Петровича…
– А? – сказал Петрович, не просыпаясь
– Спи, спи, дорогой!
…и даже не просто День Рождения, а Юбилей – не будем уточнять, сколько Петровичу стукнуло, – а также внести разнообразие в жизнь своего нового сотрудника Вадюки, для чего пригласить его на упомянутый юбилей, дабы познакомить с Лизой. Крошка Ню считала, что Лизавета без малейших усилий со своей стороны способна внести массу разнообразия в жизнь кого угодно. И как она оказалась права! Как права!
– А кто такой Вадюка? – спросила Агапова
– Вадюка! Это отдельная песня!
Вадим Эрикович, а по-домашнему Вадюка, был высок, белокур, розовощек, голубоглаз, необычайно начитан и безумно застенчив. Он жил, окруженный, как крепостным валом, мамой,