прикосновений в тумане нахожусь. Мне и глаза страшно открывать. Я боюсь, что открою их, и всё пройдёт мигом, как скоротечный сон. Со мной ничего подобного никогда не было, – колеблющимся голосом говорил он ей, держа на её девичьей груди свою руку.
– Мои глаза, как и у тебя, закрыты, я тоже первый раз это делаю. Давай не будем их открывать и разденемся, будто мы слепые? – предложила она.
Когда они разделись, на ощупь залезли под домотканое одеяло, и прижались своими горячими телами друг к другу, Плеханова громко вскрикнула и резко отстранила Толика.
– Всё случилось Толечка, я стала женщиной, а ты мужчиной, – открыв глаза, держала она большой кусок ваты в крови перед лицом своего одноклассника.
– Нет мы пока с тобой не мужчина и не женщина, так как не испытали вкус неземного блаженства, – сказал с досадой он.
Раньше он почему-то считал, что Плеханова уже пробовала мальчиков, которые постоянно вились перед ней.
– Не спеши? – я пойду, вымоюсь и мы с тобой вместе на небо полезем.
– Хорошо иди, а я закрою глаза и буду ждать тебя, а мать твоя не придёт случайно? – испуганно спросил он.
– Нет, она на пять дней уехала в Ленинград на экскурсию, и приедет только после восьмого марта, – успокоила она его.
– Тогда иди быстрее в ванную.
После ванной их юные тела вновь соединились, и Толик достиг своей цели, не поняв, достигла ли того – же Плеханова. Но по температуре её тела, которое было похоже на печку, он понял, что с ней произошло, то же, что и с ним.
– Я теперь понимаю, почему мне мама говорила, какое большое счастье быть женщиной, – еле ворочая языком, проговорила она. – Мама мне говорила, что вначале может болью отозваться шаг к женскому совершенству, а потом пойдут ежедневные праздники. Ты только никому не рассказывай о нашем с тобой сближении? – повторила она свою просьбу.
– Я, что на придурка похож, – буркнул Толик.
Он подозрительно на неё посмотрел и тихо спросил:
Нин, а где ты так целоваться классно научилась?
– Этому меня твоя соседка Лиза научила и видала, как мою маму тайком целовали разные мужчины в общежитии. После этого у меня разогрелся интерес, почему людям хорошо бывает, когда они целуются, скрыто, чтобы их никто не видал.
На следующий день в школе, ни Толик, ни Плеханова друг к другу не подходили. Они были, словно чужие, будь – то с ними и не было перед этим днём интимной близости. Толик такое поведение со стороны Плехановой расценивал, как конспирацию и был рад, что она его освободила от лишнего обращения к ней. Ни транспортира и вообще ему ничего не надо было от неё. На последнем уроке литературы ему на парту упала записка. Развернув, её он прочитал.
Магистратов!
…После школы жду тебя у себя дома. Я тебе исполню свой романс «Очарование», к которому слова и ноты сама написала. Ты будешь первым, перед кем я его исполню. Мои родичи утром уехали в область, на торжественный вечер, посвящённый восьмому марту, и я буду дома одна воодушевлённо