которую он боготворил с юности, с легким сердцем оставляла его в пустой квартире, сама себе не признаваясь, что не собирается больше сюда возвращаться. Когда жена уезжала, он с трудом смог проводить ее до входной двери, опираясь на трость, стараясь выговорить нежные слова любви и отчаяния от надвигающегося одиночества. Но жена смогла расслышать только невнятное бормотание, которое нестерпимо раздражало ее последние месяцы. Хотелось быстрее покинуть стены, пропахшие лекарствами и не касаться, неопрятного парализованного старика с мелко трясущимися губами не пробритого лица.
Несмотря ни на что, он старался, он очень старался жить. Мощный инстинкт самосохранения, который удерживает человека на краю пропасти забвения, захватил организм и, потихоньку вытаскивал Дорохова из болота впившихся в тело и душу болячек. За последние годы, когда во главу всех отношений ставились дела денежные, Дорохов растерял старые связи, а новые не выдержали проверки. Спасительным оказался неожиданный визит старого знакомого Дениса, с которым служили когда-то вместе в дальневосточном госпитале, а на гражданке дружба не задалась, и встречаться доводилось только по долгу службы. Личных отношений никогда не выясняли с тех самых пор, когда Дорохов ясно дал понять другу, что ничем обязанным себя не считает перед их общей знакомой Анной Ковалевой.
Денис пришел тогда один со стандартным набором фруктов и небольшой спортивной сумкой, из которой жестом фокусника извлек толстолапого щенка. Никто их них не предполагал тогда, что из пушистого комочка в скором времени вырастет огромная преданная собачина, которая станет на долгие месяцы единственным членом семьи Дорохова. Теперь у него были постоянные обязанности – собака требовала еды и ежедневных прогулок. Алексей неизменно каждое утро отправлялся с животиной в ближний продуктовый магазинчик, а вечером на прогулку по заброшенному скверу на задворках их переулка.
В разговорах с псиной постепенно вернулась речь, на прогулках окрепли ноги. Он научился работать с ценными бумагами, и жизнь спокойно потекла тихим ручейком, без всплесков и ярких проблесков человеческого счастья. Появились деньги, и он подолгу разговаривал с дочерью, стараясь скрывать в голосе тоску и отчаяние одиночества. Жена никогда не подходила к телефону, не стала она с ним разговаривать даже тогда, когда, получив от нее документы на развод, Алексей хотел поговорить с ней, не в силах поверить, что она действительно решила его бросить навсегда.
***
Алексей Дорохов сидел в тихой квартире, устремив взгляд на противоположную стену, где висел семейный портрет. Смеющаяся дочка – школьная выпускница, красавица жена в вечернем платье и он – роскошный мужчина в смокинге. Неужели это было? Когда это было? В другой жизни? Он так их любил, он так их любит. Что он сделал не так? Почему сейчас один? От тоскливого созерцания фотографии Алексея оторвало прикосновение