потому что ходили упорные слухи, якобы Джадда должны сделать вице-президентом по сбыту. Таким образом, открывался путь ему, Талботту, к креслу директора по рекламе и продвижению товаров. Увы, всему есть предел, сколько еще мог терпеть беспрестанные шпильки Кэрол? Вчера, став управляющим по рекламе компании «Уиннинджер энд Ко», он, казалось, подошел к своей мечте едва ли не вплотную. А теперь вдруг стал понимать: это даже не бледная тень ее. С учетом прибавки на две тысячи в год, которую он получит, это все равно окажется худшим вариантом в сравнении с перспективой, столь нежданно открывшейся перед ним.
Он направился к двери своего кабинета, но его остановил вопрос Глории:
– Я так думаю, нам придется отменить совещание по конференции… – и даже не прибавила: – …так ведь? – пока он свирепо не глянул на нее.
Его мгновенную реакцию вызвала упрочившаяся неприязнь: он всегда считал Глорию хладнокровной стервой, – однако эту реакцию быстро перекрыло ошеломляющее воздействие перспективы, открывшейся после ее вопроса: ОН возьмется за проведение конференции?
Не отвечая на вопрос Глории, он вновь направился к себе в кабинет, глухой ко всему, что она там трещала про гранки отчета для акционеров, и на ватных ногах дошагал до стола. Зажег сигарету – действие, ставшее осознанным только после того, как он разглядел дико взметнувшееся пламя зажигалки. Уставившись в календарь, разглядывал числа, как смачные грозные предупреждения о том, что предстояло сделать: написать речи, поставить скетчи, подобрать актеров, провести репетиции, изготовить цветные слайды и… конца этому не было видно.
Аллену Талботту было не занимать того, что, по собственным его меркам, могло сойти за самообладание. Он не сомневался в своих способностях с успехом провести конференцию, при том только условии, что ему предоставят достаточно времени для составления последовательного плана церемонии и его осуществления с точным распределением обязанностей каждого. Однако ему не по силам (да он и не осмеливался) было тягаться с театром одного актера, какой Джадд Уайлдер устраивал каждый год, виртуозным спектаклем человека, которого лишь подстегивали упущенные крайние сроки, сценарии, выхваченные прямо из пишущей машинки и подхватываемые актерами, уже вышедшими на сцену. Сумасшедший во всем беспорядок, где, казалось, сам черт ногу сломит, пока в последний момент все не встает на свои места, и – очередная потрясающая конференция. «Такой еще не бывало!» – таков был всегдашний всеобщий приговор, произносимый под оглушительные аплодисменты, когда Джадд выходил на сцену, чтобы поблагодарить всех, кто «так много сделал», притом что всякому было известно: эта конференция его и только его.
Аллен Талботт затушил в пепельнице недокуренную сигарету. Надо быть дураком, чтобы подражать Джадду. Какую бы прекрасную конференцию он ни устроил, она все равно покажется дурнушкой в сравнении с театрализованными зрелищами Джадда. И эта тень всегда будет укрывать его. Даже если Джадд не вернется…
Зазвонил телефон.
– Доброе