щеки принцессы, которую вот уже третий час готовили к свадебной церемонии. Невесту мыли в ванне с розовыми лепестками, которые доставили рано утром из самого Сулейха, умащивали тело бальзамами, изготовленными желтолицыми кудесниками загадочного востока, завивали волосы цвета спелой пшеницы в локоны, одевали на сияющую красотой девушку тончайшее белье, сотканное и расшитое мастерицами Корпы.
Перед тем, как протиснуться в узкие рукава и быть застегнутой на все сто пуговиц верхнего платья, принцесса попросила о передышке:
– Пожалуйста, я хочу лишь на мгновение остаться одна.
– Но Ваше Высочество, жених вот-вот прибудет во дворец, – возразила Первая фрейлина ее матери. – Негоже задерживать церемонию, расписанную до мелочей.
– Мама, – взмолилась Роуз, обернувшись на входящую в комнату женщину, походившую на дочь только цветом волос. – Неужели солнце откажется светить или Руфф развернется и уедет, если я немного полежу?
– Нет, милая. Ничего такого не случится, – Свон опустила руки на плечи сидящей в центре комнаты полураздетой дочери, встав за ее спиной. – Я вижу, ты нервничаешь, и устала от гомона людей.
– Да, устала, – Роуз кивнула головой с мудрено заколотыми волосами и тяжелой короной. – Еще чуть-чуть – и я закричу.
Свон взмахом руки приказала слугам покинуть покои принцессы. Швеи, парикмахеры, фрейлины поспешили за дверь.
– Что случилось, родная?
Роуз поднялась с кресла и шагнула к кровати. Прохладные простыни давно манили ее, и принцесса застонала от удовольствия, когда прикоснулась к ним разгоряченным телом. Вот так бы и лежала весь день. Зачем куда-то идти? Не такую свадьбу она хотела.
Принцесса наслаждалась тишиной после того, как комнату покинули все женщины, помогающие ей одеться.
– Ты сомнешь прическу, малышка, – Свон ласково посмотрела на Роуз, невольно залюбовавшись ею – такой нежной в этом красивом белье, расшитом шелковыми розами и украшенном узкими атласными лентами. Нижняя юбка задралась, оголив острое колено, и Свон погладила его, прежде чем оправить подол.
«Дочь навсегда останется для матери ребенком, даже если на ней свадебный венец», – подумала она. Свон вспомнила, как увидела Роуз в первый раз.
Роды оказались сложными, мучительными и, вконец обессиленная мать потеряла сознание, как только услышала первый крик ребенка. Она даже не знала, кто родился: девочка или мальчик. Только через сутки ей принесли малышку, завернутую в ворох батистовых пеленок с каймой, расшитой белыми розами и атласными лентами.
– Роуз, познакомься с мамой, – произнес счастливый Эдуард, пристроившись рядом с женой, когда ей помогли сесть, обложив подушками.
Свон бережно взяла из рук кормилицы дочь и долго ее рассматривала, никак не решаясь вернуть ждущей прислуге.
– Она красавица. Такая же, как и ты, – Эдуард поцеловал жену в голову. – Я назвал ее Роуз. Ты не против?
Как она могла быть против? Выросшая сиротой, только в восемнадцать лет Свон узнала, как звали ее родителей. Роуз – имя