В каждом углу по двадцать два листа, как всегда и было. Тиль упирается локтем в матрас, садится по-турецки, как мальчик на рисунке углем, и смотрит ему в глаза, вращая головой из стороны в сторону. Мальчик глядит на него проникновенно, словно хочет спросить, с какой стати он вообще здесь очутился: его острый нос вздернут, растрескавшиеся губы приоткрыты, словно он хочет что-то сказать. Тиль пытается принять ту же позу, будто перед зеркалом, скопировать выражение его лица, встретить взгляд своего визави таким же пронзительным, деструктивным взором. Как бы он ни старался, ему не удается.
Экран бросает на его лицо матовый отсвет; у его ноги, под столешницей, едва ощутимо вибрирует процессор. На подоконнике стоит пустой террариум, снаружи стемнело. В свете фонаря снежинки кружатся, словно комариный рой, свет, льющийся в окна эркера, разномастными четырехугольниками ложится на стены комнаты: очертания трапеции падают на корешки книг, на одной из стен выделяется силуэт его собственной тени. Наружу ведут две двери: та, что отделяет его комнату от комнаты Анны-Мари, закрыта; в широком проеме той, что выходит в коридор, стоит отец. Он делает шаг, и его лицо озаряется светом. Видны его точеные черты, огромные, как лопаты, руки. Чересчур огромные для тех филигранных инструментов, которыми он владеет, для лезвий и скальпелей.
Обогнув матрас, Оскар смотрит через плечо сына на монитор. Не глядя на клавиатуру, парень управляет прицелом, направленным на двухэтажное помещение, сплошь уставленное автомобилями. На нем наушники, но он все равно чувствует дыхание за спиной. Из-за грузовика выскакивает военный, пальцы Тиля давят на «X», «A» и «W», герой прячется за ящик. Его туловище непроизвольно сжимается, словно прятаться приходится ему самому.
– Разве ты из этого еще не вырос? – на плечо ложится изборожденная морщинами рука, отец чувствует, как в его предплечье пульсирует энергия, сквозь футболку от тела исходит жар, словно от заряженного агрегата, который при прикосновении к нему выбрасывает излишнее тепло.
– В чем дело, папа? – Тиль жмет на «эскейп» и стаскивает наушник с одного уха.
– Хочу сказать, что у каждого периода в жизни есть своя задача, с которой необходимо столкнуться лицом к лицу, дабы обрести собственные очертания, – произносит отец. Тиль глядит на него в полнейшем непонимании.
– Ну и вообще, ужин готов, – добавляет он и убирает руку с плеча сына.
Тиль поправляет наушник, вновь клацает по «эскейпу» и дергает курсор. Его персонаж, вооруженный снайперской винтовкой, выскальзывает из укрытия и, виляя между машинами, прокрадывается ко внутреннему двору, уставленному ракетами. Еще довольно долго в воздухе витает запах ментола, сопровождавший появление отца.
В то время как Тиль, напрягая каждую мышцу, чтобы суметь вовремя отреагировать и уклониться от града выстрелов, по-прежнему не решается распахнуть ворота, ведущие во двор, полагая, что там его поджидает засада, Оскар принимается расхаживать по комнате. Парень