rel="nofollow" href="#n236" type="note">[236].
Разумеется, нередки были случаи, когда основанием для репрессирования были проповеди «антисоветского содержания», призывы с амвона к сотрудничеству с врагом, что в то суровое время расценивалось как прямая государственная измена. Нелишним будет напомнить и о традиционной практике жестокого обращения с подследственными «попами», стремлении продемонстрировать результат, соответствующий политизированным установкам в оперативной работе. Приказ НКГБ СССР от 1 сентября 1945 г. № 00371 «О результатах проверки агентурно-оперативной и следственной деятельности органов НКГБ Украинской ССР» выявил порочную практику ведения дел и «извращенные методы следствия»[237].
Показательно, что в условиях «нового курса» Сталина в религиозной сфере аресты православного духовенства (равно как католических, так и лютеранских священнослужителей) теперь позволялись исключительно с санкции республиканского НКГБ и только при наличии проверенных компрометирующих материалов «об их сотрудничестве с немецко-румынскими разведкой, контрразведкой и полицейскими органами»[238]. Разумеется, аресты шли, однако за решетку попадали и те клирики, которые, увы, пошли на активное сотрудничество с принципиально христианоненавистническим и террористическим режимом «тысячелетнего рейха».
Так, священник житомирского кафедрального собора Михаил Обертович стал резидентом СД, имел на связи агентуру, которая использовалась по линии разработки антифашистского подполья. В Луганске резидентом гестапо стал благочинный города Анпилогов (бежавший с немцами). В частности, он и ряд священников, ставших агентами гестапо, содействовали нацистам в организации угона граждан на принудительные работы в Германию[239]. Как отмечалось в ориентировке НКГБ СССР от 28 апреля 1945 г. № 62, арестованный в 1944 г. агент гестапо, настоятель Михайловского монастыря в Киеве архимандрит Эразм (Довбенко), «предавал советских патриотов», в сотрудничестве с немецкими спецслужбами обвинялся настоятель Лебединско-Николаевского монастыря в Киевской области игумен Валентин. Ликвидированный в ноябре 1944 г. в Запорожской области скит укрывал дезертиров[240].
Среди арестованных – епископ Черниговский Симон (Иваницкий), проходивший как агент гестапо, и епископ Нежинский Панкратий (Гладков). Епископ Симон, в частности, стал печально известен как составитель специальной молитвы «За Германию, освободившую нашу родину»: «Спаси Господи великую державу германскую, правительство и воинство ее, даруй им победу на сопротивных и сохрани их крестом своим честным…». Епископ Панкратий, молясь о «даровании победы» рейху, в своих показаниях отмечал: «Я, не давая официальной подписки и обязательства работать в гестапо, на деле оказался их сотрудником»[241].
Отметим, что о епископе Панкратии имеются и иные суждения: «Ему как наместнику Свято-Успенской Почаевской лавры принадлежит немалая заслуга в проведении