им общество женщины.
– Вот это погода! Не страшно возвращаться одному в особняк, где нет ни души, только ты и эти странные истории?! Я бы на твоем месте уже только от этого сошла с ума!
– Мне не страшно, но ты, конечно, постаралась меня образумить. Я буду осторожней…
– Мне важно, Майк, чтобы ты был жив и здоров.
– Правда?! – удивляюсь я, бросаю косой взгляд на противоположную сторону дороги и вижу, что возле стены, на углу, кто-то стоит и наблюдает за нами. – Может, со мной поедешь? Увидишь собственными глазами дом изнутри. Ощутишь в его стенах некую загадку и…
– Майк, прекрати. Ты же знаешь, что я боюсь, и все равно…
– Я просто предложил. Если не хочешь, то и не надо.
Сначала мне кажется, что Мира колеблется, я ощущаю легкое прикосновение ее прохладных пальцев к своей ладони, но потом до меня доходит: это не ее рука – это ветер. Мира тоже замечает силуэт в темноте.
Меня охватывает легкая дрожь. Я хоть и поглядываю на джип, чтобы уехать, но не решаюсь сделать это прямо сейчас, не убедившись, что девушке действительно никто не угрожает.
– Тебя проводить до дома? – я продолжаю приглядываться к черной фигуре человека, но не могу ни разглядеть его одежду, ни угадать возраст.
Несмотря на несколько высоких фонарных столбов вдоль улицы, человеческие фигуры невозможно отличить от зданий, укрытых до самых окон вторых этажей тенями противоположных домов.
– Не беспокойся обо мне, Майкл, я в состоянии добраться домой сама. Лучше побеспокойся о себе. Тебе, должно быть, уже пора… – она машет рукой в сторону машины, пытается улыбаться, но ее движения как-то не сходятся с расширенными от страха зрачками. Как и во время разговора о Ризе-младшем, ее лицо бледнеет даже в желтом свете фонарей.
Я чую подвох. Медлю и просто решаю, как быть дальше. Уйти или остаться?
Так странно принимать тот факт, что никто, кроме нас самих, не может что-либо запретить сердцу. Все нелепые ограничения мы придумываем для своего успокоения, а потом в старости горько сожалеем о том, чего хотели, но не смогли сделать.
Когда Мира пробует обойти меня слева, я вцепляюсь в ее запястье. Она чувствует силу хватки и не может оттолкнуть меня или убежать.
– Что случилось, Майк? – ее голос дрожит.
– Я тоже о тебе волнуюсь, Мира, если ты не заметила! Мне не трудно довезти тебя.
– Я пойду, – она старается высвободить руку. – Мне тоже пора, правда!
Запястье ловко выскальзывает, оставляя на память моей коже тепло.
Проворно, с грацией кошки, она перепрыгивает через бордюр, становясь неразличимой в темноте и уходя в безликую ночь бледно-серым силуэтом.
Из рассказов о доме я понял: это место не так спокойно, каким кажется. Но так же я уверен в том, что этот город не так благонравен, как может показаться. Судя по всему, люди здесь весьма замкнуты, хотя сплетников на квадратный метр больше, чем где бы то ни было. Я так понимаю, что они здесь все живут сплетнями. Поэтому, естественно, нужно