был отец. Покрытый застарело-глубокими порезами, абсолютно голый, с молотком в руке. С тем самым молотком, которым он до смерти забил мою мать и чуть не убил меня.
Тяжело плюхая по воде опухшими руками, он поплыл ко мне.
– Куда же ты? – ухмыльнулся отец, видя, что я вновь кинулся к веслу, начиная судорожно грести назад. – Куда ты, сынок? Мы тогда так и не договорили…
Я остервенело греб, но в силу непреложных законов физики лодка бестолково крутилась на месте, и вскоре отец приблизился ко мне вплотную. Словно в кошмарном сне я видел, как его посиневшие руки по очереди цепляются за борт лодки. Вскоре из воды появилось его лицо – почерневше-отекшее, с выпученными, как у какого-нибудь насекомого, глазами. В желтых зубах был зажат молоток.
– Прифет, фынок, – не разжимая челюстей, сказал он, и я закричал…
…закричал так сильно, что поперхнулся, закашлявшись.
Я сел, испуганно озираясь по сторонам.
«Сон. Боже мой. Всего-навсего лишь гребаный сон».
Мой взгляд сфокусировался на Марине, которая, сгорбившись, сидела на противоположном конце лодки. В одной руке любимая держала свой мобильник, другой стискивала нож. Мой перочинный нож.
И его поблескивающее в лучах солнца лезвие, подрагивая, смотрело прямо на меня, словно хромированный язык механической кобры.
– Не приближайся ко мне, – дрожащим голосом проговорила она. Под глазами Марины темнели круги, глаза мерцали лихорадочно-болезненным блеском, и я понял, что она больна.
– Ты ранена, – сказал я, указывая на ее окровавленное плечо.
– Где мой отец? Где брат? – задала она вопрос, словно не слыша меня.
Я пожал плечами.
– Они уплыли.
– Ты врешь! – закричала Марина, и ножик в ее руке затрясся еще сильнее. – Папа никогда бы не оставил меня с тобой!
– Тогда почему он не забрал тебя? – спокойно поинтересовался я. – Поверь мне. Когда он выстрелил в тебя, он сказал – забирай эту шлюху. Мол, я не хочу больше знать ее. После этого он с твоим братом сели в нашу лодку и уплыли. А ты потеряла сознание.
– Нет.
Глаза Марины наполнились слезами.
– Нет, ты врешь.
Я вздохнул.
– К сожалению для тебя, я говорю правду.
– Папа был прав? – тихо спросила она, и я напрягся, моментально сообразив, что она имела в виду.
– Посмотри на меня, Витя. Ты убил их? Убил своих новых родителей? – свистящим шепотом спросила Марина, и я посмотрел ей в глаза. Громадные, темно-серые, они так пристально разглядывали меня, что я почувствовал себя беззащитным черепашонком, которого хищная птица, желая полакомиться, вырвала из панциря.
– Никогда я не делал ничего плохого своим родителям, – как можно спокойней ответил я. – Они дома, и с ними все в порядке.
– Я верю своему отцу, – покачала головой Марина. Очевидно, она устала держать руку в вытянутом положении и опустила ее.
Когда стальной змеиный язычок перестал на меня пялиться, я почувствовал себя намного уверенней.
– Он просто хотел окончательно нас рассорить, –