.

и я кивнул.

      – Приведете сюда дядю Пашу, и я дам вам по пятьдесят рублей.

      Вытаращив глаза, мальчуганы, не сговариваясь, побросали удочки и стремглав помчались с пляжа.

      «Надеюсь, с дядей Пашей я тоже договорюсь», – подумал я, глядя на их белые пятки, проворно мелькающие в горячем песке.

      Особых проблем с дядей Пашей, который на момент заключения нашей сделки едва держался на ногах, не возникло. Я сунул ему пятьсот рублей, а он дал мне ключ от замка, на котором держалась цепь. Некоторое время владелец лодки уговаривал меня составить ему компанию, на что я ответил отказом. Я приехал сюда не для того, чтобы квасить с местными алкашами.

      Прихватив пакет с вином и влажные вещи, я направился к причалу. Сел на самом краю, завороженно глядя на медленно опускающееся солнце.

      Начинался закат.

      Сколько себя помнил, зрелище солнца, погружающегося за линию морского горизонта, у меня всегда вызывало благоговейный трепет. Это было равносильно наблюдению за тем, как сгорает свеча. Огонек трепещет и внезапно исчезает… Или как молочная пленка затуманивает взгляд умирающего.

      Это было сродни как… впрочем, не будем об этом.

      Лучше я буду думать о Марине.

      Болтая ногами в воздухе, я достал мобильный телефон. Пожалуй, единственная ценность при мне. Ну, не считая той крошечной коробочки из розового бархата, которую я приготовил для Марины.

      Телефон, паспорт и коробочка, вот и все, с чем я приехал за сотни километров. Хе-хе!

      «Нож, – напомнил внутренний голос. – У тебя с собой еще есть нож».

      Да, у меня еще есть нож.

      Странно, что я забыл о нем. Гм…

      «Привет, родная. Я на месте, как договаривались. Очень тебя люблю и жду», – отпечатал я эсэмэску Марине.

      Ответ не заставил себя ждать, и мобильник тихо пискнул, извещая о поступившем сообщении.

      «Немного опоздаю. До встречи».

      Я моргнул, вновь перечитав эти две короткие фразы.

      Еще раз.

      И еще.

      Выключив телефон, я уставился на закат. Разбухшее, остывающее солнце постепенно клонилось все ниже и ниже, оно словно сочилось малиновым соком, который расплывался по всему вечернему небу, как смешанная с водой краска на рисунке.

      «Ни «привет». Никаких «люблю» и даже «целую». Что-то случилось?» – мысленно спросил я сам себя. Нервно потер руки и, задев залепленный пластырем палец, сморщился.

      Ранка была совсем свежей, и каждое прикосновение к ней было весьма неприятным.

      «Ее отец, парень. Это все ее отец, – вновь заскребся в черепе отвратительный голос. – Он приехал и закатил ей взбучку. Напомнил про «Таню». Проверил телефон Марины. Может, это он сейчас тебе ответил? И сейчас уже едет сюда с ее братом, чтобы превратить тебя в отбивную! Он ведь предупреждал тебя?»

      – Предупреждал, – меланхоличным эхом откликнулся я. Посмотрел на экран телефона, проверяя время, – на последний автобус я все равно уже опоздал.

      «Он не простит тебе обман, – прошипело над ухом. – Ты ополоумел? Не знаешь ее отца?!»

      – Знаю.