в Красноярск, я долго метался между выбором. Было отчетливо видно, что Вика не верит в мою мечту. Когда мы с ней познакомились, она была настоящей птицей, много путешествовала и ее глаза всегда были полны радости. Мне нравилась ее целеустремленность и ее мечты. Я считал, для того, чтобы быть с ней, мне самому нужно стать птицей, и последние четыре года активно над этим работал. И вот настал момент, что я готов ехать с ней хоть на край света, но за это время Вика тоже изменилась. Ее наоборот сильно приземлило. Я понимал, что продолжая с ней отношения, я буду только мучить себя. Возможно, я сделал глупость тем, что решил все оборвать, и написал сообщение, что мы не сможем быть вместе. Столько лет я мечтал о ней и одним сообщением все разрушил.
На этом разрушение моей жизни не закончилось. Я перестал получать удовольствие от «Пропорции». Каждая мелочь меня стала раздражать. Из-за каждого письма из налоговой, я терял контроль над собой, хотя раньше их щелкал, как орешки. Мое тело стало скованным и напряженным, даже когда я его максимально расслаблял. Я каждый день притягивал в свою жизнь таких же депрессивных людей, в том числе и владельцев крупных бизнесов, которые также устали от своего любимого дела по непонятным причинам. Я не понимал, что творится.
Однажды, возвращаясь домой из офиса, я включил магнитолу, и случайным образом на моей флешке включилась глава из книги «Сила момента сейчас» автора Экхарта Толле, которая называется «Мудрость сдачи». В ней описывались симптомы, которые все до единого присутствовали во мне. В книге говорилось, что единственный выход заключается в сдаче, а в моем случае сдачей являлось завязать с бизнесом. Далее Экхарт Толле писал, что в данном случае сдача не является глупостью, а наоборот, она является мудростью, как бы эго не сопротивлялось этому.
Подъехав к своему дому, я принял решение прекратить деятельность в «Пропорции». Это было безумием, но после принятия такого решения, мое тело резко расслабилось, и я снова задышал полной грудью. Я даже и предположить не мог, чем буду заниматься дальше. Впереди меня снова ждала полная неизвестность, как это уже было в 2008 году. Единственное, что меня сильно беспокоило – это чувство вины перед своей мамой. Перед ее смертью я дал ей обещание, что во что бы то ни стало, я сохраню ее бизнес, сохраню «Пропорцию».
На следующий день, отложив все дела, я поехал на кладбище. Я долго сидел у могил родителей и плакался маме. Мною одолевало чувство вины. Я сказал, что больше не могу продолжать заниматься ее детищем, что я сделал все, что было в моих силах, и теперь они иссякли. Потом я услышал голос мамы, она мне четко ответила: «Зачем ты продолжаешь мою жизнь? Это была моя жизнь, а не твоя. Живи своей жизнью». Я поднял глаза и внимательно посмотрел на ее портрет на памятнике. Мама улыбалась.
До этого момента, каждый раз глядя на мамин портрет, она смотрела на меня с жалостью, и я не понимал почему. Ведь даже когда в «Пропорции» дела шли наилучшим образом, мама все равно смотрела на меня с жалостью, а теперь она