огнем. – Слышишь?!
Слабый глухой стон раздался снова. Даже не стон – мучительный полухрип- полувздох.
– Слышишь?! Как будто слева?
– А мне кажется, как из-под земли!
Правы оказались обе: стон, еле слышный, доносился слева и из-под земли, а именно – из заброшенного канализационного ли, водопроводного ли колодца, невесть кем и с какой целью здесь вырытого. Даже здесь, при полном, казалось бы, отсутствии каких-либо признаков жизни, крышка на колодце традиционно отсутствовала, что и позволило услышать слабый стон. Вероятно, она пребывала на ближайшем пункте приема металлолома.
– Гарик! – душераздирающим голосом закричала Лида, наклоняясь над колодцем.
Стоны больше не слышались. Колодец был глубоким, метра два, и на дне его, скрючившись, лежал мужчина.
– Гарик!!! – продолжала вопить обезумевшая Лида.
Людмила Петровна трясущимися руками выудила из кармана куртки телефон.
Лида
Лида Затюряхина родом была из Воронежской области. Папа ее занимал пост начальника милиции городка районного значения, а мама – главного бухгалтера жилкомхоза. Был еще брат Вова, на два года старше Лиды.
Папа, прошедший войну артиллеристом и закончивший ее в чине капитана, на войне неоднократно был ранен, украшен орденами и медалями, пил по-черному и бил маму смертным боем, мотивируя ревностью.
Мама была симпатичной женщиной, моложе на тринадцать лет, но от пребывания в постоянном страхе и стыде из-за суда людского – угасшей и какой-то скукоженной. При этом вечно в синяках. Кто бы рискнул на нее позариться?!
Папа был настоящим красавцем – высокий голубоглазый блондин. Он активно использовал и свою внешность, и свое положение, и у мамы было больше резонов ревновать, но папа раньше нее усвоил старую истину. Если большой вор будет показывать на маленького воришку и кричать «держи вора!», ловить станут маленького. Верят всегда тому, кто крикнул первым.
– Кобель! – шептались мама с подругой Зиной.
– И чего ты с ним мучишься?! – возмущалась Зина. – Я бы уже давно ушла к кому-нибудь!
– Куда-а-а?! – морщилась от ее крика мама. – К кому?! Вон, двое их бегают. И он меня везде достанет. Да и потом, все другие – они тоже войной покалеченные. Кто – в ногу или руку, а кто – в голову, как мой.
– Ну, твой – от рождения, видать, в голову покалеченный!
Зина прибегала частенько, и своего добегалась: позже маме шепнули, что она – одна из многочисленных любовниц Федора Васильевича.
Жаловаться мама боялась, да и кому?! В их городке папа был большим человеком, плюс славное фронтовое прошлое, награды, юридические курсы и Высшая партийная школа. Когда папу привозили домой в коляске мотоцикла и два дюжих милиционера затаскивали его бесчувственное тело в дом и укладывали на кровать, мама хватала кое-какие вещички, детей и убегала искать пристанища на ночь.
Со временем искать становилось все труднее, папа уже знал