школы, я сидел над своим трудом и чуть не со слезами на глазах подводил итоги. Страшно боялся получить плохую оценку (помнишь, первое время в школе нам ставили не оценки от 1 до 5, а мелкие печати каких-то животных? – Я сегодня «мишку» по математике получил!). Ведь до урока я рассчитывал на твердого зайчика. «На зайчика-то я уж точно напишу!». Зайчик означал киндер-сюрприз от мамы; родители покупали у ребенка его желание быть нормальным учеником. А тут я сижу и понимаю, что мой максимум – это «удав» и винегрет на ужин. Но это еще лучшее, что могло со мной произойти! Мне не давал покоя другой страх: когда мы только пришли первый раз в первый класс, сели за парты, познакомились с учителем, одной из ее первых фраз была фраза о том, что мы будем все время писать в различных тетрадях, расчерченных по краям яркой красной полосой, которая называется «поля». И вот эти самые «поля» для нас, как линия границы с другим государством (А за границей я тогда ни разу и не был) и если ее пересечь, то обязательно попадешь в тюрьму. И я тогда в это поверил, причем сильно, со всей впечатлительностью детского воображения. И вот теперь сижу на этом проклятущем чистописании, смотрю в тетрадь, а оттуда на меня вместо аккуратно выведенной одиннадцатой буквы русского алфавита зыркают кривые удивленные бабочки шнурКов, предательски вылезающие за жирную красную линию, которая легко может превратить хорошего человека в плохого. И теперь мне после уроков придется ехать в тюрьму с «удавом» в кармане.
В тюрьму в тот день я, ясное дело, не попал, но вот неприязнь к «КЭ» во мне тогда окрепла серьезно. И я решил скорее ее забыть, с мыслями похожими на те, из разряда: « Все равно мы ее уже прошли, и больше она мне не помешает и не понадобиться никогда». Но через пару дней оказалось, что я жестоко ошибался. В итоге мне пришлось сесть дома за самостоятельное правописание, сначала соединяя нужные точки линией синих чернил, выводил своего врага на тетрадном листе, а потом уже безо всяких подсказок совершенствовал свое мастерство, пока не закрепил его на достойном уровне.
Казалось бы, какая-то маленькая назойливая закарюка в одном ряду еще с тридцати двумя подобными. А приглядись, и начинаешь понимать ясно, как она важна. Не выучив ее и не приняв ее нужность, не сможешь написать слово, а без слова – нет правильного предложения. А у тебя таких предложений целая страница, а за ней еще и еще, в сумме может даже том или несколько. Только вот исписаны они черновиком, а значит впустую. Попробуй его теперь перечитать – ничего не поймешь, и никто не поймет.
Мир состоит из мелочей, на них и держится. Причем эти мелочи самые простые и одновременно самые важные. Их, вроде, даже ребенок должен понимать. А мы – взрослые, их не проходили, мы их прогуляли, проспали и проболели. И мир перевернулся, стал черновиком. И сейчас я его читаю и не понимаю. А он меня.
Каждый день я сталкиваюсь со взрослыми людьми.