смурное, бессчастное.
Где бы мне сказку сыскать?
С неба желтеет лицо безучастное,
Стонет над топями гать.
Песен не слышно – не то настроение,
Чаще всё ругань да плач…
Точит бесстыдство подсевшее зрение,
Залпом, как воду, первач…
Братья родные славяне и ссоримся!
Будь же ты проклят, Майдан!
Тяжко на сердце, с супружницей молимся,
С кумом – гудим вдрабадан.
Нынче ж всё бросил и прочь за околицу,
Лугом заторил лыжню…
Рябчика может какого иль горлицу
Взяв приторочу к ремню.
Кинул в котомку колбаски да хлебушка,
Соли щепоть, кофеёк…
Много ль мне надо, мужик-чай, не девушка,
За реку путь недалёк.
К речке спустился, над прорубью парится
Дядька крещенский мороз…
Крепок чертяка с того и не старится,
А коль попрёт, так в разнос!
Но мне не страшен – знакомец с младенчества,
Крёстный, уж это как есть!
Что без Мороза родное Отечество?
Сила в нём – пришлым не снесть!
Хруст под ногой – задушевная музыка,
Синь плещет в край небосвод…
Это Сибирь, и не сыщешь тут цуцика
Теплолюбивых пород.
За реку согра лежит между сопками,
Думаю – дай загляну.
Часто там летом знакомыми тропками
Я бередил тишину.
Въехал с разбега в болотинку белую,
В мех разодетый кочкарь.
Брал тут по осени ягоду спелую,
Лося, в минувший январь.
Вот оно царствие белой метелицы,
Тут она козни плетёт,
Жаром отсюда, за-ради безделицы
Путникам по лицу жжёт.
Выше поднялся к берёзкам, из хвороста
Мелкий костёр запалил,
И захрустели о чём-то в полголоса
Сучья, дымок повалил.
Сел на валежину, начал трапезничать,
С термоса пью кофеёк,
С левого боку сорока посплетничать
Облюбовала пенёк.
Видно подмёрзла, коль близко так щемится,
Холод ей не по нутру.
Может считает, возьмёт и поделится
Хлебушком. Нет, так сопру!
Кинул колбаски, – Что ж кушай, никчёмная,
С сирых я дань не беру.
Как поживаешь? По прежнему тёмная?
Топай поближе к костру…
Поговорили, за жизнь посудачили,
Хлеб ей остатний скормил.
С час с ней мы эдак неспешно чудачили,
Тут и костёр отдымил.
– Ну, прощевай, пестрокрылая кумушка,
Небо уж кличет зорю.
Время вертаться до дому, до любушки,
Время спешить ко двору.
Шёл не спеша, сам с собою беседовал,
Прошлую жизнь вспоминал…
Лишь у реки спохватился, посетовал —
Я ж с плеч ружья не снимал!
Горе-охотник пустой ворочается,
Только лишь ноги побил!
Зряшно