Хомяки месяца. Шимун Врочек

т обнимает матрас, другая свисает до пола. Пальцы напоминают сосиски с вышедшим сроком хранения. Ногти длинные, как у женщины, но нуждаются в маникюре. Над сержантом вьются мухи. Это, по всей видимости, означает, что сержанту удалось подцепить некую смертельную форму триппера.

      Стоило бы поговорить об опасности внебрачных связей.

      Стоило бы открыть дверь и сказать «добрый день, сержант».

      Вместо этого я отрываюсь от стекла и иду варить кашу себе и Бобу.

      4.1.6. При переносе сосудов с горячей жидкостью следует пользоваться полотенцем, сосуд при этом необходимо держать обеими руками: одной за дно, а другой за горловину.

      Я снимаю поддон с газовой горелки и несу в кабинет. За мной, как хвост за кометой, тянется шлейф из запахов гречки и шоколада.

      Ногой подцепляю дверь. Оттираю ее плечом, потом бедром, напоследок ягодицей и захожу внутрь. Пересекаю комнату и ставлю поддон на стол. Хвост догоняет комету – я стою, окутанный витаминизированными парами.

      Над столом – самодельный плакат. Заголовок нарисован зеленым фломастером, улыбающиеся рожицы – красным и синим. Ниже булавками закреплены два полароидных снимка. На одном я, хмурый и невыспавшийся. На другом – Боб, похожий на развеселого сельского панка.

      Фотографии подписаны. Александр Постоногов, 30 лет и «С любовью, Боб», соответственно.

      Заголовок на плакате гласит «Хомяки месяца».

      Стоило бы спросить «что не так в этих фотографиях?»

      Стоило бы добавить туда сержанта.

      Я накладываю себе в тарелку и начинаю есть, а поддон убираю в сторону, чтобы каша остыла.

      Боб не любит горячее.

      На полу стоит системный блок. Красно-черные провода распластались, как перерезанные вены.

      Я закидываю ноги на бывший компьютер доктора Ремизова и отправляю в рот гречку с шоколадным вкусом. Доктор Ремизов очень любил «Несквик». Почти так же, как любят его маленькие дети.

      Я запиваю обжигающую кашу холодной водой из кружки с надписью «Дорогому папе!». С кружки на меня смотрят мальчик и девочка. Девочка в голубом (цвета кислорода) платье и улыбается. Мальчик как будто только что отснялся для нашего плаката

      Кружка досталась мне по наследству.

      Впрочем, как и компьютер, кабинет, шесть комнат, туалет и подсобка. Все, кроме большой лаборатории. Это собственность Боба.

      И есть нечто, принадлежащее нам обоим.

      2.17. Вместо расстановки нескольких термостатов в бактериологических лабораториях целесообразно оборудовать термальную комнату в изолированном темном помещении, включающую термальную камеру (площадь 7–8 кв. м) и предбоксник (3–4 кв. м).

      Одна из комнат обита теплоизоляционным материалом. В ней сухо и тепло. Ее легко мыть и убирать.

      В эту комнату я перетащил два больших тела и примерно сорок маленьких. У этой комнаты много достоинств. А главное, она герметично закрывается.

      Стоило бы сказать «не думайте о геноциде».

      Не надо.

+++

      Я создаю вселенную из пластиковых банок «Несквик» и рулонов туалетной бумаги.

      Передо мной на полу – схема внутренних помещений базы. Указаны лифты, входы-выходы и стрелки – куда бежать. Это план эвакуации в случае пожара. Указан этаж – «уровень 3а».

      Лучше всего по этому плану искать туалеты. Унитаз и раковина видны, словно их наносили, пользуясь высокоточной съемкой с военного спутника.

      Справа от меня – ровное гудение. Пламя синее, потому что это газовая горелка.

      Я держу ножницы над огнем, потом начинаю резать желтый пластик. Он плавится и воняет. Кролик с наклейки, сообщающей, что напиток полон витаминов, улыбается. Хотя должен кричать от боли.