появились посторонние наблюдатели.
Пока они не сделали еще ничего плохого, но Пенелопа не намерена была ждать его торжества, она гордо выпрямилась, ибо имела рост небольшой, но сложена была превосходно:
– Я знаю, как это выглядит, но я всего лишь хотел защитить леди от страха перед темнотой.
– Моя сестра не боится призрачных теней, а я разгадала ваше намерение, только увидев вас подле Джулии в гостиной.
За дверью уже послышался оживленный шепот, вся эта возня в комнате привлекла несколько девушек. Мистер Фиджер выскочил из комнаты и незамедлительно откланялся перед хозяйкой в гостиной. Он был возмущен до предела. Джулия побелела от гнева и тоже выбежала прочь. А еще незадачливому хвастуну сегодня не сопутствовала удача – на крыльце он обронил шляпу, чуть не поскользнулся на ступеньке, его трость получила заметную царапину, а дружок Хайред осыпал своими неприятными насмешками и сыпал, видимо, ими до самой столицы.
Этот инцидент так и остался в прошлом.
***
Итак, история эта произошла в феврале 1840 года, но даже спустя несколько месяцев, сестры с трудом уживались в одном доме, и стоило им сойтись в одной комнате, как тут же всплывали старые обиды:
– Ты подлая змея, – сквозь зубы процедила Джулия, удерживая в себе гнев, ненависть, желание немедленно убить сестру, насколько это позволяла ее натура. И в то же время она никак не хотела оказаться в глазах общества обычной истеричкой, поэтому поборов усилием воли бурю души, выговорила следующую фразу, намного спокойней:
– Я не нуждаюсь в твоем надзоре, ты унизила мистера Фиджера, чтобы отпугнуть его от меня. Ну что же, радуйся своей победе, удовлетвори тщеславие. Но запомни – если ты останешься на моем попечении, то не будешь разделять кров со мной, ты будешь жить как отшельница в деревенской глуши, и у тебя будет только одна горничная, кухарка и кучер, хотя нет, зачем он тебе, у тебя же не будет даже самой паршивой кобылы…. Я уж постараюсь, чтобы ты раскаивалась до конца своих дней…
Далее, они и вовсе разругались, и Джулия вдобавок пообещала, что назначит жалование всего двести фунтов в год вот пусть и живет на них, коль посмеет. А на Рождество будет дарить книги о том, как хорошие девушки выходят замуж за богатых принцев, а злые и противные остаются старыми девами и вяжут носки. На что Пенелопа гордо ответила:
– Носки вяжут те самые хорошие девушки, которых почему-то не берут в жены, а злые и противные с блеском выходят замуж за принцев, пишут красивые этюды, и не утруждают себя столь ненужным рукоделием.
Мать вошла в гостиную и, не разобравшись в споре двух девиц, немедленно пресекла угрозы старшей дочери, отослав ее наверх томиться в своей комнате, пока родительница не решит, можно ли ей будет спуститься к ужину:
– Вот и прекрасно, – про себя молвила Пенелопа в покоях, плюхнувшись на кушетку.
Ее комната уже давно превратилась в островок уединения в часы семейных штормов. Она позвонила: в комнату вошла молодая служанка Тесс и принялась переодевать госпожу, которая